След Сокола. Книга третья. Том второй. Новый курс – на Руян

Староста Идарич не успел еще распределить первое войско по землянкам, как, почти одновременно, прибыли еще два полка, от двух оставшихся поселений. Возглавлялись полки, естественно, старостами, которые являлись, одновременно, и воеводами. Последний, самый большой полк, в шесть сотен на конях, привел немолодой, но высокий и широкоплечий, видимо, очень сильный староста Мусокий, который сразу же решил поговорить с князем-посадником без посторонних ушей.

Отошли в сторону, к невысокому тыну, огораживающему поселение. Мусокий на всякий случай даже за тын заглянул – не сидит ли там кто, не подслушивает ли, не подсматривает ли. Благо, рост старосте позволял сделать это, не напрягаясь.

– Я бы, княже, и еще две сотни людей привел. Поселение у нас большое. Но вот беда, не так давно приезжал к нам воевода Жань, когда еще жив был, с ним две сотни дружины, и сотня булгар. Нагрянули ночью, уже под утро. Мы еще подняться не успели. И часовых тогда еще не выставляли. И угнали у нас двести самых лучших плотников и лесорубов. А недавно пришел один из них – Надей. Как дошел, не знаю. Еле живой. Уходил крепким мужиком, а вернулся – смотреть страшно. Родные дети сразу не признали. Говорит, лес валили, его деревом придавило. Так его и велели в лесу умирать бросить. А он выбрался, и домой пришел. Рассказывал, как их там, в Ростове, держат. Голодом и работой убивают. И в самом городе народ Изявладом сильно недоволен. Там тоже люду не сладко живется. Вот Надей и говорит, что в Ростове подневольные работные люди готовы за топоры взяться, и горожане им помогут, чтобы Изявлада изгнать. Я и подумал, княже, а что ежели и Ростов перейдет под руку Новгорода? Примет Бравлин?

Гостомысл задумался ненадолго. Он, конечно, не уполномочен такие важные решения принимать. Это сугубая прерогатива князя-правителя, а вовсе не князя-посадника. Тем не менее, не воспользоваться моментом было бы просто непростительно.

– А где сейчас твой Надей?

– Со мной. В дружине пришел. Сил у него еще мало, но злости на княжескую дружину и на булгар много, внутри кипит, через край хлещет.

– Веди его ко мне.

Мусокий широким шагом пошел к своим дружинникам, и скоро вернулся с таким же высоким, только неимоверно худым человеком, обладающим обжигающим ледяным взглядом.

– Ты – Надей?

– Я, княже…

– Скажи-ка мне, Надей, а сможешь ты назад в Ростов незаметно вернуться, чтобы со своими товарищами поговорить?

– В город меня не пустят. В лесу встретиться смогу. Там охраны мало, всех усмотреть не могут. Да и сидит охрана больше у костра, дорогу из леса караулит, чтоб не ушел кто.

– А если кто уйдет?

– Они там такие долго на нас записывают, что все поселение потом не расплатится. Ежели кто уйдет, приедут с поселения долг требовать. Семью в рабство продадут.

– А за что долг набегает?

– Говорят, за еду голодную, за содержание в холоде. За воду. За все… Чтобы за труд свой оплаты не просили. Там, в Ростове, такие порядки. И в городе весь народ Изявладу должен. На всех долговые расписки имеет. И попробуй откажись…

– Вот-вот, о том и речь. Не сегодня – завтра под Ростовом в отсутствие дружины князя Изявлада встанет трехтысячных полк варягов-русов под командованием воеводы Даляты. А взялись бы плотники за топоры, если подсказать им, да открыли бы ворота русам? Как думаешь, может получиться?

– Если людям ростовским поддержку пообещать, защиту от Изявлада и его булгар, город ворота откроет. И без плотников, сами горожане откроют.

– Но кто-то им должен эту весть принести. Сможешь пробраться?

– Ради такого дела, княже, обязательно проберусь.

– А я ему десяток воев в сопровождение дам, – добавил староста Мусокий. – Вместе и идти легче, и безопасней.

– Вот и добро…

* * *

Выступили уже со следующим рассветом, когда подсчитали наличные силы, определились с задачами для каждого полка. Собираясь в путь, князь-посадник увидел, что сотник стрельцов Русалко сел на своего старого рыжего коня, до того идущего заводным вместе с другими заводными конями позади строя.

– А что твой игреневый, никак захромал? – удивился Гостомысл, памятуя, как еще недавно Русалко красовался на своем игреневом красавце перед девицами поселения.

– Нет, княже, с игреневым вчера еще все в порядке было. Он вообще крепконогий, никогда не спотыкается. Порода такая, под тяжелых рыцарей-франков специально выведена.

– А что тогда на старого пересел?

– Ты же сказал, чтоб Казце коня себе выбрал лучшего. Он и выбрал моего игреневого.

– И ты отдал? – удивился князь-посадник.

– Для-ради пользы дела, княже…