След торпеды

— Допустим. И что же? — в глазах комбрига плеснулась настороженность.

— Рядом с «Алмазом» было судно, и шум его винтов мог…

— Вы что же, лейтенант, бросаете спасательный круг своему командиру? — грубо прервал комбриг штурмана.

Руднев густо покраснел. Комбриг продолжал:

— Вот что, лейтенант, давайте сюда карту. Разберемся во всем по порядку. Мы должны быть всегда начеку, этого требует дело охраны границы, — твердо добавил он. — Надеюсь, никто из вас не забыл заявления ТАСС?..

Это заявление капитан 3-го ранга Марков знал наизусть. В нем отмечалось, что за последний период имел место ряд нарушений морской государственной границы Союза ССР иностранными подводными лодками. Они входили в советские территориальные воды в подводном положении, производили маневрирование и вели наблюдения с целью разведки… В связи с этим даны инструкции Министерству обороны СССР впредь при обнаружении в советских территориальных водах иностранных подводных лодок, нарушивших государственную границу Союза ССР и находящихся в подводном положении, — принимать меры.

В тот день Марков лично зачитал заявление ТАСС перед строем всему личному составу. От себя он добавил, что это заявление касается и морских пограничников, и долг каждого моряка утроить в дозоре бдительность. «В годы войны люди умирали и за то, чтобы мы, живые, последователи героев войны, надежно охраняли морские рубежи Родины, — горячо говорил Марков. — И я верю, что каждый из вас не дрогнет в опасной ситуации, до конца выполнит свой долг».

А теперь, что теперь скажет Марков своим людям?

— Вот вы, штурман, расскажите, когда вы услышали доклад акустика и что предприняли? — вновь заговорил Громов, глядя на карту. — Только прошу учесть, что я не прокурор и не следователь. Я — ваш старший начальник и хотел бы услышать из ваших уст правду, только правду. Речь идет о делах государственной важности. Да, товарищи, о делах государственной важности. Так и велел передать всем вам товарищ Егоров. На рассвете он звонил из Москвы… Ну, лейтенант, я слушаю вас.

Руднев пояснил, что, когда услышал доклад акустика, он тут же нанес на карту пеленг подводной цели. Но это, пожалуй, все, что успел он сделать, — контакт с подводной целью был потерян.

— И все? — капитан 1-го ранга смотрел на него не мигая.

А штурман перевел взгляд на Маркова и сказал:

— Я попросил командира продолжить поиск в другом секторе, но Игорь Андреевич почему-то этого не стал делать. Я очень сожалею, но он ничего не сказал акустику.

Марков слушал его покусывая нижнюю губу.

— Я тоже считаю, что нам следовало вести поиск цели в разных секторах, — подал голос помощник.

Комбриг улыбнулся, глядя на Лысенкова, но тут же согнал улыбку с лица, строго спросил Маркова:

— Что вы скажете? Я слушаю вас…

14

Марков сидел в своей каюте удрученный. Уходя с корабля, капитан 1-го ранга Громов коротко бросил: «У меня сложилось впечатление, что вы задрали нос после того, как адмирал похвалил экипаж. Славы вам захотелось, вот она вас и ужалила». Что же, может быть, комбриг и прав. Кажется, никогда еще Марков так не переживал, как в этот раз. Обидно, что его отругал человек, которого он так уважал и с которого брал пример. Капитана 1-го ранга Громова Марков знал давно, еще когда пришел на корабль лейтенантом. В то время Громов командовал «Алмазом». Знал Марков и о том, что Громов, будучи еще капитан-лейтенантом, отличился в дозоре. В трудных условиях шторма, когда над морем стоял густой туман, ночью вахтенный радиометрист обнаружил надводную цель. В тумане с помощью осветительных ракет Громов увидел шхуну. Она пыталась уйти и на сигналы пограничного корабля не обращала внимания. И тогда командир «Алмаза» принял решение — отсечь шхуне курс в нейтральные воды. «Самый полный!» И вот уже шхуна рядом, она застопорила ход, легла в дрейф. Осмотровая группа высадилась на ее борт. Капитан пытался уверить пограничников, что, мол, «заблудился» в тумане, сбился с курса. «На мой борт шхуна ничего нет», — сказал капитан на ломаном русском языке. Но при осмотре шхуны в трюме был обнаружен лазутчик и аппарат, специально сделанный для плавания под водой.

Так на груди Громова появился орден Красной Звезды.

«Корабль — это крепость, только плавающая, — говорил как-то комбриг. — «Алмаз» для меня не кусок железа. Корабль — это вехи человеческой жизни. Моей жизни тоже…»

Марков верил ему, потому что в жизни Громову довелось повидать немало кораблей. В годы войны он командовал пограничным кораблем «Рубин», о котором по всему Северу гремела слава. В апреле 1942 года командование Северного флота начало первую крупную операцию по высадке десанта в губе Большая Западная Лица. Морским пехотинцам 12-й отдельной бригады предстояло с ходу атаковать гитлеровцев в районе Западной Лицы. В состав десантных кораблей входил и сторожевой корабль «Рубин». Командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко пригласил лейтенанта Громова к себе в кабинет. После детального ознакомления с предстоящим походом он спросил: