След Виракочи

Но это могильники! Никакого отношения к жертвоприношению они не имели. Хотя… Неотъемлемой частью аймарской культуры (а основные жители Колья – индейцы племени аймара) было почитание предков; чульпы строились для того, чтобы придать особое значение связи между миром живых и миром мертвых.

Если это так, то что хотел сказать убийца таким ритуалом?

– Подожди… – повторил он. – Ящериц нашли возле… тела Зины и Юрия. Я говорил тебе?

– Нет, об этом ты мне не сказал.

– Так значит… – Александр не закончил. Он и сам не мог понять, что это значит.

– Я пока не понимаю, что это может означать, но… – добавил Маркос медленно и как-то очень весомо, – думаю, нам надо покопать в этом направлении.

– Маркос, ты же кечуа?

– Да. Самый настоящий, – он засмеялся.

– А кто из этих пяти человек относится к народности аймара?

– Боливиец точно. Мария – европейка. Остальные – неизвестно.

– Может, Иван нас просветит насчет каких-либо особенностей в ритуалах аймара?

Маркос посмотрел на своего друга и деликатно сказал:

– Саша, ни Иван, ни Ольга не знают, что мы ищем убийцу их дочери. Я не хотел говорить им об этом. Мы справимся сами. Во всяком случае, пока не надо посвящать их в это. Я сказал, что ты приехал просто поддержать их в трудную минуту.

– Ты, как всегда, прав. Я согласен.

***

Иван Хименес – человек в Куско известный. Помимо того, что ни одно крупное строительство в регионе не обходится без его ведома и его разрешения (российский диплом инженера!), он участвует в работе окружного муниципалитета, а в течение последних двух лет является делегатом регионального Совета от департамента Куско. Его уважают коллеги, ценят за профессиональные качества и отзывчивость, за доброе отношение к простым людям, с которыми он часто встречается в силу своих должностных обязанностей.

Поэтому о беде, случившейся в семье дона Хименеса, знали все. На похоронах Камилы было много народу. Трагедия потрясла весь округ.

Девочка пропала во вторник. В пять часов вечера она на велосипеде отправилась к подруге. В девять Ольга забеспокоилась и начала ей звонить. Телефон не отвечал. У подруги ее тоже не было. Камила к ней вовсе не приходила. И, как оказалось, они вообще не планировали встречаться. То есть дочь сказала неправду?! Должна быть причина, по которой она скрыла правду от матери. Куда и зачем она ушла в тот роковой день? Или она, действительно, ехала к подруге, не договорившись с той предварительно? Такое случалось, хоть и нечасто. Тогда по какой причине не доехала?

Камила хорошо училась в школе, была доброй, ласковой и очень красивой девочкой. Смешение рас – Иван темноглазый, смуглый, с черными волосами, а Ольга – квартеронка с вьющимися каштановыми волосами и золотистым цветом глаз – проявилось в их детях с наилучшей стороны.

В тот день Иван забежал около часу дня на обед и сказал жене, что должен уехать на строительный объект в провинцию Урубамба. Чтобы поздно не возвращаться домой, он намеревался заночевать недалеко от Ольянтайтамбо. Иван не раз так делал: лучше не испытывать судьбу ночью по горным дорогам. Когда Ольга позвонила ему около десяти вечера, он уже заселился в гостинице. Но после ее звонка, естественно, сразу же выехал домой.

Девочку нашли на следующий день в археологическом парке, среди руин инкского городища, в пяти километрах от их дома. Парк небольшой (подобные в провинции Куско встречаются повсюду), его редко посещают туристы. Но за парком закреплен работник, который продает недорогие билеты, а также исполняет функцию экскурсовода и сторожа. Он и нашел Камилу.

Как определили криминалисты, убита она была накануне между восемнадцатью и девятнадцатью часами. Убийца нанес два удара сзади: по темени и по шее, затем уложил тело в позу эмбриона.

Вполне понятно, почему Маркос связал убийства Камилы и Зины.

Когда Александр и Маркос зашли в дом к Ивану, того не было. Ольга обняла русского друга и так простояла долго, всхлипывая на его плече. А он гладил ее волосы, спину, пытался не заплакать – не получилось, слезы все-таки потекли по щекам.

– А у меня уже нет слез, – тихо сказала она. – Спасибо, что приехал, Саша.

– Прими мои соболезнования, Ольга. Это страшное горе, я понимаю.

– Да. Но я держусь, как видишь. Проходите в салон… Маркос, – обратилась она к нему, – ты же знаешь, где в доме чай. Поставь, пожалуйста, чайник.

– Если хочешь, Ольга.

– Да, хочу.

– А где Иван? – спросил Александр.

– Не знаю.

Маркос и Александр переглянулись. Она заметила этот перегляд.

– С ним что-то происходит. Я боюсь за него. Он как будто не понимает, что случилось. Первые два дня, пока мы не похоронили нашу девочку, он впадал в ступор, мог стоять на одном месте несколько минут и глядеть в одну точку. Или заходил в комнату Камилы, рассматривал рисунки, перебирал ее вещи. А потом, после похорон, стал… улыбаться. Хитро так, загадочно.

– Улыбаться?

– Да. Нехорошо так. Глаза прищурит, смотрит на меня и ничего не говорит.

– А на работу ходит?

– В Совете не был ни разу, на стройках появляется. Утром я сказала ему, что ты приехал. Сообщила, что вы придете после завтрака.

– А он? – спросил Маркос.