Следствие поручено мне

— В прошлом году вы проводили ревизию в одном из филиалов Гипроавтодора. Помните? Сейчас там расследуется дело о хищении денежных средств из кассы филиала института. К уголовной ответственности привлекаются главный бухгалтер Корнева и кассир Пащенко. Следствие заинтересовал акт ревизии, составленный вами. Не могли бы вы рассказать нам подробнее, как проходила тогда ревизия?

Герц сцепила пальцы так, что на них побелели костяшки.

— Это была не единственная моя ревизия, подробности не держатся в голове… Но если так надо, нельзя ли мне посмотреть акт? Так лучше вспомню ревизию.

Мы переглянулись с Вахрушевым.

— Пожалуйста, вот акт, читайте, — Вахрушев взял из папки лист и протянул его Герц.

Герц внимательно изучала акт несколько минут. Наконец положила на стол.

— Что я могу сказать? Ревизия была обыкновенная. Когда я проверяла бухгалтерию, у Корневой крупных нарушений не оказалось, разве только несколько мелких неточностей — их нарушениями не назовешь. Я потому и не внесла их в акт. Чего-то значительного не обнаружила. Может быть, после моей ревизии…

— Роза Яковлевна, и после вашей ревизии, и еще задолго до нее там похищались деньги.

— Какой ужас!

— На тот день, когда вы начали ревизию, сумма похищенных денег составила несколько десятков тысяч рублей. Для достоверности могу ознакомить вас с промежуточным отчетом, составленным ревизорской группой. — Я открыла папку. — Хотите познакомиться с этим документом?

— Да, хочу, если можно.

Ревизорский отчет Герц изучала тщательно. Лицо ее время от времени то покрывалось розовыми пятнами. то вновь бледнело. Платком она вытирала вспотевшие ладони.

— Ужасно! Какие негодяи! Как же так можно! Да они же преступницы!

— Эмоции, Роза Яковлевна, нам не нужны. Предпочитаем факты. Сколько дней вы проводили тогда ревизию?

— Недели две, наверное…

— Точнее — шестнадцать дней. Шестнадцать дней работали и не обнаружили никаких нарушений? Кроме, как вы сказали, нескольких мелочей? Не верится, Роза Яковлевна.

Я давала Герц маленький шанс найти объяснение, и она им воспользовалась. Я даже догадывалась, как она это сделает.

— Товарищи следователи, хочу, чтобы вы меня правильно поняли, — начала Герц. — Я экономист по образованию, ревизорскому делу не обучена и плохо его знаю. Теперь понимаю, как ошиблась. Надо было все документы обязательно стыковать, а я этого не сделала. Проверила журнальные ордера «касса», «банк», «подотчетные лица». Вроде бы все было в порядке. — Она помолчала немного и добавила: — Отправляя меня на ревизию, в командировку, наш главный бухгалтер заверила, что Корнева — специалист опытный, знающий, что, мол, трудностей не будет.

— Арестованные Корнева и Пащенко на следствии утверждали, что из похищенных денег они дали вам пять тысяч рублей. Вы брали взятку?

— Они так говорят? Это ужасно! Какая злая неправда, товарищ следователь. Они клевещут, — пыталась парировать удар Роза Яковлевна.

— Что ж, познакомьтесь сами с показаниями Корневой и Пащенко. — Я протянула Герц протоколы. Она взяла их нерешительно, в глазах блеснули слезинки. Герц читала бумаги торопливо. Прочитав их, положила листки на стол и вдруг, сжав небольшие свои кулачки, часто-часто застучала ими по коленям.

— Дрянь, подлая дрянь! — Слезы покрыли ее лицо. Она выкрикивала гневно и зло: — Какая же дрянь!

Вахрушев вышел из кабинета и скоро вернулся с пузырьком валерьянки. Налил в стакан воды, отсчитал в него капли и подал Герц. Она выпила лекарство.

— Я плохо себя чувствую, — вытирая слезы рукой, сказала Герц.

— Хорошо, Роза Яковлевна. Продолжим наш разговор в другой раз. Сейчас врач окажет вам помощь.

17

Коммунальный дом, где жила Герц, был старым особняком, возведенным еще в начале века. Дом стоял в глубине двора. Три его этажа с узкими окнами прикрыты от солнца мощными кронами старых тополей. Стены выкрашены в теплый кремовый цвет, отчего дом казался высоким и светлым. Это был уголок старой Москвы, каких в столице осталось уже не так много.

Обойдя дом, мы вошли во двор и увидели подъезд с металлическим козырьком — навесом от дождя: старые выщербленные ступеньки, хорошо отмытые, две решетчатые скамейки, матовый шар ночного фонаря. Поднялись на второй этаж и остановились у двери с цифрой «7». На звонок дверь открыл невысокий сухонький старичок, седоголовый, с жидкой бородкой. Мы поздоровались.

— Скажите, дедушка, в квартире Герц кто-нибудь есть?

— А-а-а, — протянул старичок. — Вы к ним? Проходите. Софья Львовна дома. Проходите, будьте добры, — удивительно мягким и молодым тенорком, по-московски «акая», приговаривал старичок, пропустив нас в коридор. Он подошел к одной из трех дверей, тихо постучал: — Софья Львовна, к вам гости пожаловали. Принимайте!

За дверью коротко звякнула задвижка, и в коридор вышла пожилая женщина с книгой в руке. Вместо закладки из книги торчали очки.

— Здравствуйте, — неуверенно поздоровалась Софья Львовна. — Вы, наверное, к Розочке. Так ее сейчас нет дома. Извините. Будет к вечеру.

— Мы хотели бы поговорить с вами, Софья Львовна, — Вахрушев взялся за дверную ручку. — Только не здесь, не в коридоре.