Следствие поручено мне

Зинаида Ивановна, крепко обжившись в зеленой «деревяшке», чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой. Осмелев, стала приторговывать из-под прилавка «беленькой», строжайше запрещенной прейскурантом. До ходы ее росли, всю дневную выручку она частенько делила теперь так, что значительную ее часть уносила домой.

Однажды в конце лета в павильон нагрянула ревизия.

Корнева похолодела, сердце замерло. «Попалась!» Как глупо она попалась… Накануне вечером Зинаида Ивановна унесла домой около сорока рублей из дневной выручки.

Ревизоры споро взялись за дело. А Корнева так и не могла побороть страх, ее не покидало чувство обреченности. К вечеру пожилая ревизорша объявила:

— Не сходится у тебя сумма, недостача приличная. Будут неприятности.

— Как же недостача, откуда? Господи, да откуда же она взялась? Я же старалась аккуратно все делать. Тут место проклятое, одни пьяницы целый день крутятся! Доторгуешься с ними, — оправдывалась Корнева.

Женщины слушали ее и молчали.

— Вы мне не верите? Не себе же я эти деньги взяла! Неопытная — вот и проторговалась.

Ревизоры помолчали, посмотрели друг на друга. Лишь когда не на шутку перепуганная, плачущая Зинаида Ивановна грохнулась перед ними на колени и запричитала: пожалейте, трое детей на руках, — женщины попытались ее успокоить. Корнева встала, подошла к прилавку, продолжая всхлипывать. Наступило тягостное молчание. Плачущая Корнева вызывала жалость.

— Давай-ка, голубушка, ищи деньги, неси сюда, в павильон. Мы подождем. Два часа тебе хватит, найдешь такую сумму?

— Найду, найду я деньги.

— Ну, спеши. Внесешь деньги при нас, такой и акт составим. Может, и напрасно делаем это, да жаль твоих детей.

После этого случая Корнева решила оставить торговлю. Вспомнила о своем дипломе учетно-кредитного техникума, отыскала его среди старых бумаг, повертела в руках…

Работу Зинаида Ивановна нашла довольно быстро — приняли бухгалтером в строительный трест.

Гоша после злополучной ревизии словно очнулся от запоев, стал приносить домой деньги, даже «левые» заработки, перестал пить.

— Как же, Зинуля, откуда такая недостача большая? — допытывался он у жены.

— А вы ели-пили всем домом на какие шиши? Куда я сумку каждый вечер тащила? Соседям, да? — кричала Зинаида Ивановна.

— Ну-ну, хорошо, успокойся, Зинуля, — уходил от неприятного разговора Гоша.

Из бухгалтерии стройтреста она вскоре уволилась. Сменила еще два места, пока не подвернулась должность старшего бухгалтера в Гипроавтодоре.

16

Лайнер вздрогнул, выпуская шасси, накренился на левое крыло. В салоне стало темнее — самолет вошел в плотную облачную пелену. С каждой минутой мы приближались к Москве.

Еще через полчаса самолет тяжело опустился на бетонное поле Домодедовского аэродрома, оставляя на бетоне широкие темные полосы от пригоревшей резины, и остановился почти у самого конца посадочной полосы. Затем развернулся и покатился к аэровокзалу.

— Товарищи пассажиры, наш рейс окончен…

Экипаж желал нам всяческих удач в столице.

Москва встретила слякотью, сырым холодом. Сверху прорывался редкий мокрый снег.

В отделении милиции аэропорта нас с Якушкиным дожидались сотрудники УБХСС МВД СССР Зерновский и Вахрушев. Вскоре темно-вишневая «Волга», обгоняя вереницу экспрессов на кольцевой дороге, спешила в Москву, на Петровку. По дороге Вахрушев рассказал, какая работа по нашей ориентировке уже проведена. Удалось установить, что вскоре после возвращения из нашего города Роза Яковлевна Герц из головного института уволилась. Сейчас преподает в химикотехнологическом техникуме. Живет вдвоем с матерью, занимает комнату в коммунальной квартире. Соседи показывают, что Роза стала модно одеваться, сменила в квартире старую мебель на новую, купила телевизор. Все перемены объясняет тем, что получила ряд гонораров за публикации стихов в столичных журналах. Стихи ее в самом деле напечатали в то время один журнал и две московские газеты. Гонорары Герц выплачены обычные, мебель на них разве что в кредит можно купить. Те же соседи показывают, что Роза и ее мать по-прежнему живут замкнуто. В Москве проживают родственники Герц — семьи двух братьев погибшего на войне отца Розы. С ними Роза не поддерживает близких отношений.

— Вот в основном все, что удалось установить, — закончил Вахрушев.

План предстоящих действий мы разрабатывали на Петровке. Сводился он к следующему: произвести опросы сотрудников головного института, выяснить связи Герц, изъять документацию, которую в институт представляла Корнева, и так далее.

Начали с того, что вызвали на Петровку Герц.

Черноволосая, невысокого роста женщина, немного сутулясь, вошла в кабинет.

— Проходите, садитесь, вот сюда, Роза Яковлевна. Правильно я вас назвала?

— Да. Роза Яковлевна Герц, — повторила она. — А что случилось? Может быть, мне объяснят, почему я здесь? Зачем меня сюда вызвали?

— Обязательно объясним, Роза Яковлевна. Садитесь.

Лицо Герц, выражающее озабоченность, показалось мне грубоватым: крупный нос, выпуклые темно-карие глаза под широкими темными бровями.