Следствие поручено мне

На войну уходили с именами, фамилиями, а остались многие лежать в земле неизвестными. Вот чем страшна война. В моем родном селе две братские могилы. Одна на площади, другая в школьном парке. Я не забыла, как тетка моя и другие бабы собирали их из могилок, разбросанных по полям. Привозили на телеге косточки и хоронили то, что осталось. При ком сберегся документик, не истлела бумага, сейчас фамилии на доске выбиты. На той, что у школы, одних лейтенантов семь человек обозначено.

А недавно, мне написали, зажгли на ней Вечный огонь. Пламя бьется прямо из звезды, как! из сердца. А я думаю: пройдут еще десятилетия, и те, кто за нами вырастет, кто войны не видел, — неужели холодными станут к обелискам? Неужели звезды эти останутся приметами давних дней? Была когда-то война, и белые камни свидетельствуют о ней. И все…

Нет, так не будет. Я верю — не будет.

13

В который раз мы встречаемся с Корневой? Не сразу вспомнишь. Для меня — это работа. Обычная и привычная. Я задаю вопросы. Если их выписать последовательно, многие из них покажутся странными, лишенными логики. Это, конечно, не так. Вопросы следователя рассчитанны, продуманны и логичны. От них зависит многое. Знает это и Корнева. Время, проведенное в камере предварительного заключения, наши частые «диалоги» принесли ей известный опыт. И он, к сожалению, не был моим союзником, опыт подследственной Корневой…

— Зинаида Ивановна, в июне вы получили из банка девять тысяч пятьсот рублей. Вот по этому счету. Взгляните на него, — начала я очередной допрос. — Деньги эти по кассе не оприходованы.

Корнева вертела в руках чек:

— Не помню сейчас. Разве все в голове удержишь?

— Скверная у вас память. Что ж, попробую вам помочь. Когда у вас была последняя ревизия, Зинаида Ивановна? Это вы должны помнить, верно?

— Два года назад. Примерно два, за точность не ручаюсь.

— В июне?

— Да-а-а, кажется, в июне, — неуверенно подтвердила Корнева.

— Не кажется, Зинаида Ивановна, а точно, в июне. Вот акт ревизии, смотрите число, подпись ревизора. Убедились?

Остро мелькнула в ее глазах тревога.

— Скажите, Герц, по вашему мнению, достаточно опытный, знающий ревизор? Какое она впечатление произвела на вас?

— Впечатление? — переспросила подследственная. — Обычное впечатление, нормальный ревизор, как все.

Я смотрю в ее глаза и замечаю, что вопросы о Герц Корневой не нравятся, она отводит взгляд в сторону.

— Значит, обычный ревизор… Никаких недоразумений у вас за время ревизии не возникало?

— Придирчиво больно вела себя. Случалось, спорили. А в общем, нормально разошлись.

— Вот, смотрите. Здесь, на обратной стороне чека, — я показала его Корневой, — вашей рукой написаны цифры и буквы. Что они означают? Вы можете объяснить?

— Нет, не могу объяснить. Не писала никаких букв и не знаю, что они значат.

— Это написано вашей рукой, Зинаида Ивановна, Установлено графологической экспертизой.

Я подала ей заключение.

Корнева долго изучала его, гораздо дольше, чем это требовалось для двух машинописных абзацев.

— Про буковки эти сказать ничего не могу…

И еще несколько раз благополучно добирались с подследственной до этого маленького вопросика: что означают буквы и цифры? Корнева упрямо повторяла: не знаю.

— Что ж, послушайте тогда меня. В июне, когда уже шла ревизия, вы попросили двух сотрудников вашего института, Копина и Шевченко, «развлечь» Герц: сопровождать ее в рестораны, на танцы, на загородные прогулки. Оба свидетеля допрошены, они дали показания. Копин и Шевченко признали, что на расходы вы дали им пятьсот рублей. Нам также известно, что ревизор Герц к своим обязанностям отнеслась, мягко говоря, несерьезно, легкомысленно. Ваши сослуживцы показывают, что только первые дни она тщательно проверяла документацию. Но вскоре почему-то охладела к делу. Вы и Пащенко ходили с ней обедать в ресторан, сопровождали ее в походах по магазинам. Потом появились Копин и Шевченко. Вы даете им крупную сумму денег. Странная щедрость. Всему этому, Зинаида Ивановна, должны быть объяснения…

Корнева молчала.

Я взяла чистый листок бумаги, крупно написала на нем два слова: Копин и Шевченко.

— Вот как можно расшифровать эту запись. Начальные буквы фамилий Копина и Шевченко соединили союзом «и». Получается «КИШ». Цифра «500» — это, по всей вероятности, сумма денег, выданная им на развлечения Герц.

Корнева притворно засмеялась:

— Шутите, Зоя Васильевна. Буковки, цифры могут обозначать все что угодно, не обязательно фамилии и деньги. А вы взяли и расшифровали, как вам надо. Так что угодно можно придумать.

Я оставила без внимания ее слова, терпеливо продолжала:

— Пойдем дальше, Зинаида Ивановна. — Я выписала на том же листке в столбик цифры: 2 + 2 + 5. — Считаем, сумма этих цифр — 9. Далее, если приложить к ней «500», обозначенную против «КИШ», то получится девять тысяч пятьсот. На такую же сумму выписан и этот чек. «Приход» равен «расходу». Это тоже случайность? Такая же, как и обозначенное здесь время — июнь месяц? Не слишком много совпадений?