Следующая остановка – смерть

– Густаф, прости меня. Сожалею, что я не отдал тебе такую важную бумагу. Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину?

Наивный человек, он воспринял мои слова всерьез!

– Да ладно, не расстраивайся! Забыть легко, но учти – мы всегда даем отчет по деятельности стрелкового клуба.

Зайдя в свой кабинет, я закрыл за собой дверь, выудил из кармана помятую сигарету, закурил и стал анализировать ситуацию.

День не очень задался. Сначала меня послала куда подальше Ирма, потом эта пресс-конференция. О’кей, вероятно, я немного переборщил, так цветисто подав показания Крунблума. Но полиция зашла в тупик, в этом не оставалось сомнений. К этому моменту Кислый Карлссон должен был бы уже задержать подозреваемого.

Единственное, что удалось обнаружить, – это зародыш. Да уж, судьба – жестокая штука. Судя по свидетельским показаниям, Инга Бритт и Альф Экманы мечтали о ребенке, надеясь таким образом спасти свои рушащиеся отношения. Теперь уже поздно.

– Возьми себя в руки и не впадай в сентиментальность, – сказал я себе. – Ты должен писать репортажи о расследовании и гоняться за убийцей, а не переживать из-за чужих личных проблем.

Надо сказать Бенгту, чтобы он написал трогательную историю о счастливой молодой паре: мечты о совместном ребенке и внезапная трагедия, положившая конец всему. Он знает, как выжать слезу.

Выйдя в коридор, я столкнулся с Таге Троппом, который только что пришел и как раз вешал на вешалку пальто.

– Отличная работа! Вчера ты опять оказался на высоте. Но, послушай…

Таге перешел на шепот.

– Ты не преувеличиваешь? Давид требует, чтобы мы строго придерживались фактов.

Тут на столе у меня замигал внутренний телефон, и я кинулся обратно в кабинет.

– Доброе утро, Сандаль, это Редактор. Вы не могли бы зайти ко мне на минутку?

Стало быть, Давид Линд уже на месте. Очень хорошо. Тогда я могу воспользоваться случаем и попросить покрыть мои расходы – вознаграждение Крунблуму, представительские расходы на ужин с Кислым Карлссоном и прочие траты в связи с журналистским расследованием – флакончик духов стоимостью сорок крон.

Когда тебя вызывали в кабинет Редактора, это могло означать две вещи – увольнение или повышение. Повышения я не хотел, но благодарность за хорошую работу могла бы исправить мне настроение в это не самое удачное утро.

Давид Линд восседал за своим большим тиковым столом. Жестом он указал мне на стул напротив себя.

– Вы по-прежнему занимаетесь следствием по делу об убийстве? Вы были единственным со статьей о приключениях Конрада Блума, не так ли?

Я сел по стойке «смирно».

– Как вам удалось его вычислить?

– Частное расследование и простой метод дедукции, – скромно объяснил я. – Однако он не пожелал давать интервью бесплатно.

Давид Линд нахмурился.

– Не пожелал бесплатно?

– Блум потребовал вознаграждения за эксклюзивное право на его рассказ. Поэтому я заплатил ему восемьдесят крон из собственного кармана.

Редактор резко повернулся в кожаном кресле.

– Это прямо противоречит моим принципам. Мы никогда не платим людям за то, что они выступают в нашей Газете. Я хочу поддерживать хорошие контакты с читателями во всей нашей местности, но решительно отказываюсь платить какое-либо вознаграждение. Разве вам никто не сообщил об этом, Сандаль?

Я молча кивнул.

– Однако вы позволили себе такое своеволие! Я не смогу принять счета, в который вы включаете позиции такого рода.

Пропали восемьдесят крон. Осталось еще две попытки.

– Однако я пригласил вас не за этим, – продолжал Линд. – Сегодня утром мне на квартиру позвонил шеф полиции региона Карлссон. Он был возмущен тем, как мы подали рассказ Крунбл… Блума. Кроме того, статья о визите к врачу в Мальмё также явилась для него неприятным сюрпризом. Карлссон открытым текстом заявил мне, что ему не нравится такого рода погоня за сенсациями. Я вынужден с ним согласиться. Газета не должна лишиться доверительного сотрудничества с полицией. Поэтому прошу вас, Сандаль, тщательно продумывать, что вы пишете, чтобы впредь у нас не возникало столкновений с кем бы то ни было. Маленький городок вроде нашего не привык к таким серьезным преступлениям. Сразу же поползли сплетни и слухи. Газета не должна публиковать то, что является всего лишь разговорами.

Пропали еще шестьдесят крон. Теперь пытаться убедить Давида Линда, что мы с Кислым Карлссоном накануне обсуждали убийство за пютт-и-панной, было бы редкостной дерзостью.

– С этой целью я и вызвал вас к себе, Сандаль, – проговорил Линд в знак того, что аудиенция окончена. – Желаете еще что-нибудь добавить?

Я сидел, запустив руку в карман пиджака, перебирая пальцами крошечный пакетик, перевязанный красной ленточкой.

– Нет, мне добавить нечего.

То, что мне насильно впихнули флакон духов во время проведения частного расследования, – такое просто не уместилось бы в голове главного редактора.

– Ну, Йоран, – окликнул меня из своего кабинет Густаф, когда я проходил мимо. – Какие у нас заголовки на завтра?

– Заткнись! – рявкнул я и удалился в свой кабинет.

Заголовки для завтрашней газеты?

Пока имелся только один:

ЖУРНАЛИСТ ОБВИНЕН В МОШЕННИЧЕСТВЕ

С ЧЕКОВОЙ КНИЖКОЙ