Следующий апокалипсис. Искусство и наука выживания

У меня нет сложностей с принятием мер по защите себя и своей семьи, но я боюсь, что предположения о том, кто представляет угрозу, будут основаны на существующих предубеждениях и предрассудках. Иногда я чувствую, что удержание фокуса на самообороне подпитывается воображаемыми ситуациями, в которых людей уже определили в качестве проблемных. Один из моих студентов спросил, как защитить свой дом, и при этом раскрыл свое видение апокалипсиса. «Орды людей устремятся из города в пригороды [где он живет]. Придется защищать свой дом». Да, мы не должны позволить себе оказаться застигнутыми врасплох и должны быть готовы противостоять агрессору, но я понимал: то, как он отзывается о бегущих из города людях, многое говорит о том, кого он считает вероятной угрозой. Ведь описать эту ситуацию можно совершенно иначе. Не считать спасающихся бегством людей непростительно неподготовленными (опять же, моральный недостаток в глазах некоторых выживальщиков) и потенциальными мародерами, а увидеть в них оказавшихся в беде людей с разными навыками, которые способны помочь всем нам адаптироваться к новой реальности. В случае вероятных катастроф многие жители будут покидать пострадавшие районы. Вместо того, чтобы спрашивать, как защитить от них наши припасы, следовало бы подумать, что этим людям нужно и как им помочь. Вместо того, чтобы делать упор на различиях, более подходящим и безопасным решением было бы включить новых людей в свою группу. Я подозреваю, что, когда мой ученик описывал ситуацию, которой опасался, он представлял себе, как «городские» устремятся из города в пригороды, со всеми вытекающими отсюда расовыми и этническими последствиями.

Оружие — большая часть культуры препперов. Это вписывается в дух Дикого Запада и Второй поправки к Конституции о защите прав на оружие. В некоторых кругах владение огнестрельным оружием имеет столь же важное значение для обеспечения готовности, как и продовольствие или вода. Споры об арсенале в рамках подготовки к апокалипсису трудно отделить от остальных дискуссий о культуре оружия, и это проявляется в среде выживальщиков. Например, в журналах для препперов статьи и рекламные объявления «в духе Второй поправки» или восхваляющие достоинства вооруженного населения так же распространены, как и менее политизированные темы, такие как охотничьи ружья. Для краткосрочной защиты аргументы в пользу самовооружения могут иметь смысл. Однако рассматривать вооруженное население как средство борьбы с насильственными преступлениями на общественном уровне не стоит. Большинство надежных исследований показывают, что вооружение граждан не снижает уровень преступности{96}.

Аргументы, которые сфокусированы на противодействии превышению правительством своих полномочий или на правителях-тиранах, не раскрывают всей истории, поскольку то, чему они пытаются помешать, очень специфично. Так, агрессивные законы, которые влияют на выбор женщин в отношении их собственного тела, никогда не рассматриваются как «выход за рамки», как и бессрочное содержание под стражей подозреваемых (но не осужденных) террористов. Некоторые из этих аргументов кажутся обоснованием недосказанных фактов. Может быть, это желание встретить во всеоружии возможные угрозы за рамками тиранического правительства. Может быть, это внутреннее радостное возбуждение от обладания огнестрельном оружием. Или оружие становится осязаемой эмблемой групповой идентичности: чем-то, за что можно ухватиться в системе, в которой большая часть правой базы находится под угрозой. В некоторых случаях этих людей отодвигали на обочину общества, отвергали как необразованных и неотесанных, не видя даже в правой элите никакой пользы, кроме голосов, которые они дают. В других случаях предполагаемая маргинализация не столь реальна. Как гласит популярная поговорка, тот, кто привык к привилегиям, ощущает равенство как угнетение.