Следующий год в Гаване

– Я буду скучать по всему этому, – говорю я, отворачиваясь от него и глядя на море. Такое чувство, что я приехала сюда совсем недавно, а мне уже скоро уезжать. Я влетела в этот незнакомый для меня мир, и он изменил меня. Я больше не хочу писать о кубинских ресторанах и еде, я жажду писать о революциях, изгнании, потерях. Мне очень хочется написать о будущем Кубы. Я мечтаю вернуться.

После всего, что произошло, разве я смогу приехать в Майами и жить, как раньше?

Со вздохом Луис обнимает меня еще сильнее. Он ничего не говорит, да и что тут скажешь? Я надеюсь, что скоро смогу вернуться, надеюсь, что отношения между нашими странами будут улучшаться и ограничения будут сниматься. Хотя кто знает, что нас ждет? Мы всего лишь маленькая страна в мире, полном трагедий.

Я хочу узнать побольше о своем дедушке, хочу снова увидеть Анну, посетить те части острова, которые еще не успела увидеть. И конечно, хочу вернуться к Луису.

Он наклоняет мою голову к себе, сливаясь со мной в яростном поцелуе. Моя рука лежит на его груди, а пальцы сжимают ткань его рубашки.

У меня было достаточно мужчин, и мне хватает опыта, чтобы понять: наши отношения с Луисом другие. Мое сердце отдано без остатка. Никогда и ни к кому меня не тянуло так сильно. После первой встречи с Луисом у меня возникло ощущение, что я знаю его очень давно – будто мы созданы друг для друга.

Позади нас кто-то смеется и разговаривает, но все вокруг уходит на второй план. В моем мире есть только я и он.

Я люблю тебя.

Я не могу произнести вслух эти слова. Наши жизни с Луисом слишком разные, и как бы я ни пыталась, я не могу представить его частью моего мира. Точно так же я не могу представить себя живущей здесь. Как бы мне ни хотелось принадлежать этой стране, но мой дом не здесь. Это земля моей бабушки, отсюда мои корни, но я не чувствую связи с современной Кубой, как бы ни старалась. Все слишком изменилось. Здесь покоится прошлое моей семьи, эта земля не может быть моим настоящим.

И все же именно здесь моя бабушка хотела найти свое последнее пристанище. Здесь, в этой стране, которой отдала свое сердце. А может быть, она хотела вернуться к любимому мужчине? Или воспоминания бабушки о Кубе и о Пабло были настолько переплетены и неразрывно связаны, что слились воедино? Она влюбилась в Пабло здесь, на Малеконе. Слова, которые они шептали друг другу, разносились по этому воздуху, а их взгляды были устремлены на эту воду.

– О чем ты думаешь? – спрашивает Луис.

– О бабушке и о ее жизни здесь.

– У тебя осталось не так уж много времени, чтобы решить, где развеять ее прах.

– Я знаю.

Я смотрю на воду, солнце садится за линию горизонта.

– Я постоянно думаю о том, как сложилась бы ее жизнь, если бы он не погиб. Тогда у них был бы шанс жить вместе. Интересно, смогла бы революция разлучить их? Или они любили друг друга так сильно, что выстояли бы?

Луис подносит наши ладони к губам.

– Даже не знаю.

И я не знаю.

Мы идем по темным улицам Ведадо. Туристы уже вернулись в свои отели, а тротуары заполнены местными жителями. В этом районе, в отличие от туристических мест, нет тематических баров и государственных ресторанов, и кубинцы развлекают себя сами. Компании людей танцуют на тротуарах, дети, собравшись в кружки, играют в игры, и до нас доносится их звонкий смех.

Луис улыбается, держа меня за руку.

– Теперь ты видишь настоящую кубинскую жизнь.

– Куда мы идем?

Весь вечер его настроение меняется от серьезного к игривому, но больше всего мне нравится, когда он меня поддразнивает.

– Увидишь, – отвечает он, подмигивая.

На улицу сворачивает машина, ослепляя меня ярким светом фар, и останавливается.

Луис притягивает меня к себе, заслоняя от машины.

Это не один из тех старинных автомобилей, к которым я привыкла в Гаване. Эта машина черная, квадратная и уродливая. Она тоже старая, но напрочь лишена красоты, гламура и ноток ностальгии.

Рука Луиса на моей талии напрягается, и он отпускает меня.

Из машины выходят двое мужчин.

Они одеты небрежно, в невзрачную одежду, которая не привлекла бы моего внимания при обычных обстоятельствах. Они идут так, словно на них надета форма, и их походка выдает в них представителей власти. Им не нужно показывать удостоверения – и без документов все понятно. Они представляют правительство. Хотя Фидель уже в могиле, эти двое, без сомнения, его люди.

Все происходит очень быстро: вспышка фар, звук открывающихся и захлопывающихся тяжелых металлических дверей автомобиля, топот ботинок по потрескавшемуся тротуару, голос Луиса, шепотом произносящего мое имя, но в этот раз его шепот звучит как крик.

– Марисоль…

Он отходит в сторону, оставляя меня одну с опущенными руками стоять на тротуаре. Он сделал всего несколько шагов, но он словно оттолкнул меня от себя. Секунду назад мы были вместе, а теперь уже нет. Секунду назад я ощущала себя кубинкой, а теперь я снова американка.