Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

Бедуины, встретившие их у ручья Нахр-эс-Сем, сообщили, что вода в Иордане спала и там сейчас идет большая переправа. Зеетцен и Ахмед поспешили к реке, и перед ними открылось оригинальное зрелище. С одного берега на другой переправлялся караван, состоявший из сотен верблюдов и лошадей. Мужчины переходили через реку, держа вещи и детей на головах. Над водой стояли крик, ругань, ржание лошадей. Женщины в страхе перед быстрым течением и холодной водой, как безумные, вопили:

— Брат! Брат, спаси! Молю тебя! Я тону! Ой, погибаю! Аллах милостивый, сохрани меня, не наказывай!

Приятно было снова очутиться в шатре Ахмеда. Фудда радушно встретила Зеетцена, накормила его густой похлебкой из дробленой пшеницы и долго наказывала мужу, что он должен купить для дома и для детей на деньги, которые получит в Иерусалиме от франка.

Долина около Иерихона выглядела сейчас много веселее: приближалась весна. Посреди стада Зеетцен вдруг увидел пастуха, играющего на дудочке. Такого здесь еще не бывало! "Уж не снится ли мне далекая родина?" — подумал Зеетцен с грустью. Пастух еще долго тянул свою заунывную мелодию — вековечную песнь единения человека с природой.

2 февраля 1807 года Зеетцен вернулся в Иерусалим. Ахмед не мог вместе с ним войти во францисканский монастырь. Когда-то монахи поймали здесь его отца и потребовали у него все деньги, полученные с паломников. У старого шейха денег не оказалось, и тогда его заковали в цепи, а выпустили только по настоянию греческого патриарха. Поэтому обещанное вознаграждение, которое составило сумму в 172 пиастра, Зеетцену пришлось выносить за монастырскую ограду. Они расстались друзьями. Ахмед был доволен полученными деньгами, Зеетцен счастлив, что остался жив. "Впрочем, как бы они могли убить такого доброго, искреннего, сердечного европейца?" — записал он в своем дневнике.

Каковы же результаты этого путешествия? Зеетцен создал первую карту Мертвого моря, исследовал источники, питающие его, изучил свойства морской воды, определил концентрацию в ней соли и подробно описал оказавшиеся чрезвычайно богатыми флору и фауну этого до сих пор совсем неизвестного района. В результате распространенные в Европе басни о Мертвом море были развенчаны навсегда.

К монастырю святой Екатерины

Значительную часть своих научных богатств Зеетцен запаковал в ящики и при содействии прокуратора францисканского монастыря отослал с оказией фон Цаху. Остальные его вещи и бумаги монахи переправили в Каир, где он собирался сделать следующую большую остановку. В благодарность за оказию прокуратор попросил Зеетцена прислать ему камень из монастыря святой Екатерины, ибо Зеетцен собирался идти в Египет именно через Синайский полуостров.

20 февраля 1807 года в Иерусалим пришло известие о начале русско-турецкой войны. Действовавший с 1799 года союзный договор между Россией и Турцией, направленный против французской агрессии на Ближнем Востоке, Турция расторгла под влиянием наполеоновской дипломатии, которая сулила ей Крым и Грузию. Зеетцен взволновался чрезвычайно. Ведь по всем бумагам он российский подданный! Паспорт для проезда по арабским вилайетам Османской империи выдавал ему в Дамаске турецкий паша. Все остальные бумаги уже на пути в Египет. Сможет ли он теперь сам туда поехать? И как оставаться в Иерусалиме? Ведь город принадлежит туркам! Францисканцы смотрели на него с удивлением. Неужели этот смешной европеец думает, будто кому-нибудь интересны его бумаги? Бедуины, перед тем как ограбить или убить, паспорта не спрашивают, а турецкие таможенники, право же, не придают большого значения тому, чей ты подданный. В этих краях многие вообще не слышали о том, что с кем-то идет война. Недалеко египетская граница, а в Египте турки безвластны.

Поиски проводника на этот раз не отняли много времени. Сопровождать Зеетцена на Синай вызвались ремесленник Антун и его друг Фаваз. Антун, хоть и был всего лишь сапожником и мастером по изготовлению четок, знал грамоту и в Иерусалиме охотно помогал Зеетцену во время астрономических измерений. Так что тот вполне мог на него положиться. Он даже доверил ему свои драгоценные астрономические приборы, которые далеко не всегда рисковал брать с собой.

13 марта, навьючив двух верблюдов, они вышли из Иерусалима. Первая остановка — в Эль-Халиле, библейском Хевроне. Зеетцен однажды уже был здесь и потому не счел нужным прятаться и тем более скрывать свои занятия. Однако едва он показался на улице, как жители окружили его и, тыча в него пальцами, подняли неимоверный крик:

— Смотрите, франк! Христианин! Зачем он пришел сюда? Куда идет?

Кто-то вырвал у него из рук мешок и в ужасе обнаружил в нем убитых змей и ящериц, которых Антун наловил для Зеетцена по дороге. А бумага? Зачем этот "неверный" что-то записывает? Зеетцену пришлось прибегнуть к помощи властей. Шейх Эль-Халиля Абдаллах Баддар и кади в присутствии толпы подвергли ученого обстоятельному допросу.

— Откуда ты пришел к нам, чужестранец? — спросил кади. Он был тих, вежлив, и это приятно контрастировало с бушующей толпой.