Следы ведут в пески Аравии (второе издание)

К западу от долины Иордана, в его нижнем течении, расположено селение Эриха — библейский Иерихон. Когда-то он был окружен могучими стенами, теми самыми, что, по преданию, рухнули от звука труб Иисуса Навина. В этом городе жили пророки Елисей и Илия, оставившие его описания, затем римский полководец Марк Антоний подарил его египетской царице Клеопатре, а она продала его царю Иудеи Ироду Великому. Город был разрушен императором Веспасианом и заново отстроен Адрианом. А теперь лишь остаткп стен двухметровой толщины, развалины башен и глубокий ров напоминают о былых укреплениях Иерихона. Вокруг турецкой крепости раскинулась дюжина арабских лачуг из обожженного кирпича, да немного поодаль стоят бедуинские шатры. Здесь обычно останавливаются на отдых паломники. Среди развалин Зеетцен к своему удовольствию обнаружил легендарную иерихонскую розу — невысокий кустарник с мелкими листьями и цветами. Люди верили, что, если эту розу высушить и положить в воду, она оживет, и поэтому приписывали ей чудодейственные свойства. Зеетцен внимательно изучил цветок. В жару и при сухой погоде он складывает свои лепестки, а от влаги действительно раскрывается, что и родило ему такую славу. После вызревания соцветие превращается в шарик, который, упав на землю, может очень долго валяться, и лишь в сырую погоду семена из него высыпаются и прорастают. Нашел Зеетцен здесь и некоторые другие неведомые европейцам растения, которые украсили его ботаническую коллекцию.

Но все это очень мало для города, который воспет в истории как город пальмовых рощ. Ведь именно так пишут о нем и Библия и Страбон, а на иудейских монетах времен Маккавеев пальма чеканилась как эмблема этих земель. Библия перечисляет на "земле обетованной" кроме пальм 250 названий растений. А что осталось сейчас? Никаких пальм Зеетцен не обнаружил, равно как ни бальзамовых деревьев, ни фисташковых, ни индиго. Все погибло, все вытоптано, выжжено, уничтожено войнами и нерадивыми хозяевами.

Иерихон — один из самых древних городов на земле. В результате последних археологических раскопок ученые отнесли возникновение города ни много ни мало как к седьмому тысячелетию до нашей эры, то есть к эпохе неолита!

Из Иерихона в Иерусалим дорога ведет через пустыню. Зеетцен захотел обогнуть эту пустыню и вернуться в Иерусалим с юга. Это вызвало бурный протест проводников. Они стали громко ругаться, требовать у Зеетцена хлеба и табака, которых, как они знали, у него не было, и даже угрожать. Но он, давно разобравшийся в характере своих спутников, спокойно протянул им две головки лука, оставшиеся в его мешке еще с Дамаска. И вот он уже снова их лучший друг и "брат".

— Ты наш благодетель, ты не должен сердиться на нас, — сказали они ему. — Сейчас мы поведем тебя на священную гору.

И повели в затерянное среди Иудейских гор место паломничества мусульман — Наби Муса, маленькую мечеть, окруженную стеной с башней при входе. Даже пригласили войти в мечеть, только предварительно велели разуться. Они верили, что здесь погребен пророк Моисей.

Зеетцен осмотрелся по сторонам. Посредине мечети стояло надгробие, украшенное зелеными ветками, на железной решетке оконца развешаны пестрые лоскутья — так мусульмане всего мира чтят могилы своих святых. Зеетцен понял, что находится в местности, о которой писал Антон Фридрих Бюшинг. Здесь, в скалах, есть выходы горной породы, которую местные жители называют "хаджар Муса", то есть "камни Моисея". Когда же Зеетцен углубился в горы, он и в самом деле нашел залежи горючих сланцев. Если потереть эти камни, они издают неприятный запах, а зажечь — хорошо горят. Наверно, это и есть "хаджар Муса", подумал он.

Пройдя по маршруту, который он выбрал сам, Зеетцен осмотрел все, что хотел, — монастырь Мар Саба, деревушки Эль-Азхария и Сальван, определил расположение других мест, неведомых дотоле европейцам.

В Иерусалиме Бутрус и проводники довели Зеетцена до самой его кельи во францисканском монастыре и попросили на прощание сверх обещанных денег лишь бутылку брантвейна, которую тут же и распили потихоньку, ибо употреблять спиртное — грех: Аллах не велит.

Монахи были обрадованы, увидев Зеетцена живым и невредимым, но огорчились, когда он объявил им, что через несколько дней отправится дальше, на восточный берег Мертвого моря, что, по слухам, весьма опасно.

В течение уже нескольких лет в первые дни нового года Зеетцен ощущал странное, почти болезненное ухудшение настроения. Вот и на этот раз 1 января 1807 года его охватила безумная тоска. Из кельи он почти не выходил, ничем серьезным заниматься не мог — из-под пера лились слова жалкие, унылые, тревожные.