Слепой. Тропою белого дьявола

Тон у него был скептический, как будто старый воин действительно не мог понять, как можно променять кочевую жизнь, когда неделями спишь, не снимая сапог, на чистые простыни, горячий кофе из фарфоровой чашки и нежные руки любимой женщины. Глеб закурил и попытался представить себе то, о чем только что говорил Аскерову: теплую, уютную, выдраенную до немыслимого блеска и оборудованную по последнему слову техники кухню, приглушенный свет бра над застеленным чистой скатертью столом. Снаружи к оконному стеклу льнет непроглядная тьма ненастного ноябрьского утра, разбавленная светом уличных фонарей и бесчисленных окон, и от этого внутри кажется еще уютнее. Не остановившись на этом, Сиверов пошел дальше, по обычному утреннему пути – через прихожую с ее шарфами, зонтами, обувными рожками и бренчащими связками ключей, которые надо не забыть, на лестничную площадку, где пахнет цементом и кислыми щами. Он мысленно дождался вечно занятого лифта и спустился в нем на первый этаж вместе с пожилой, не в меру накрашенной соседкой, которая всегда широко и угодливо улыбается тяжелым от помады ртом, а смотрит при этом так, словно удушила бы тебя на месте, если б могла. Дальше – автомобильная стоянка и вечное беспокойство: не взломаны ли двери и не поцарапал ли кто-нибудь борт? Слякоть под ногами, липкая ледяная влага, сеющаяся с низкого неба, вонь выхлопных газов, суета, пробки, озлобленные, хмурые лица, выпуски новостей и ток-шоу по телевизору, пустые разговоры, лживые лица и речи людей, которые вот уже которую тысячу лет делят и все никак не могут до конца поделить этот многострадальный мир…

Глеб провел ладонью по шершавому от подросшей щетины лицу и вернулся к реальности. Железный Мамед почтительно, но крепко держал торговца за рукав, пресекая попытку продемонстрировать очередной раритет из удивительно богатой и разнообразной коллекции ископаемых орудий убийства, и что-то негромко, но очень убедительно ему втолковывал. Говорил он на том же непонятном Глебу диалекте, что и старик, однако то и дело мелькавшее в разговоре слово «Калашников» в сочетании с выставленной вперед растопыренной пятерней в переводе не нуждалось.

Хитрый аксакал наконец уразумел, что ему не удастся сбыть с рук залежалый товар, успокоился, перестал суетиться и перешел к делу. На дощатый стол под навесом легли пять «калашей» калибра 5,45 с подствольными гранатометами; за автоматами последовали патроны, выстрелы для подствольников, пластиковая взрывчатка и радиовзрыватели, по поводу которых Аскеров не преминул заметить, что это пустая трата денег.

Старик назвал цену, Аскеров перевел. Сумма получилась немаленькая. Кивнув, Глеб полез в карман за новой сигаретой и вдруг заметил, что все присутствующие смотрят на него: «братья» Аскерова тупо и равнодушно, торговец оружием с нетерпеливым ожиданием, а сам Железный Мамед – с явной, нескрываемой насмешкой, искрящейся в хитро прищуренном глазу.

– Чего вы все уставились, уважаемые? – спросил Сиверов. – Плати, Мамед, и поехали. Мне тут не нравится.

– Ты соображаешь, что говоришь? – подал голос Аскеров. – Даже если бы у меня были деньги, ты и твой приятель наверняка прикарманили бы их еще там, в госпитале.

– Это понятно, – сказал Глеб, – но я почему-то думал, что твои братья принесли с собой не только прожорливые рты и кишащие насекомыми бороды, но и что-то более полезное.

– Увы, это не так, – с напускной кротостью признался Железный Мамед.

– Ах ты, одноглазый мошенник! – воскликнул Сиверов. – Имей в виду, Мамед, я вычту эти деньги из твоей доли.

– Не сомневаюсь, – ухмыльнулся Аскеров. Он посмотрел на деньги, которые пересчитывал Слепой, и добавил: – Купи еще десяток ручных гранат. Я вижу, деньги у тебя есть, так что не скупись.

– Это еще зачем?

– Аслан, – Аскеров кивнул в сторону одного из своих джигитов, – способен творить с ними настоящие чудеса.

Аксакал приволок откуда-то целый ящик гранат – старый мошенник, похоже, лгал, утверждая, что не понимает по-русски.

После расчета с хозяином (в окончательную сумму была включена еще и стоимость двух баранов, призванных поддержать силы путников во время утомительного перехода по горам) денег у Глеба почти не осталось. Он по этому поводу не переживал: на горных тропах деньги ни к чему.

Пристраивая на плече новенький, в заводской смазке, автомат и наблюдая, как его спутники делают то же самое, Глеб подумал, что только что за свои собственные деньги вооружил до зубов банду чеченских боевиков.