Слеза

Дом Трежанов находился на отреставрированной плантации в богатом южном районе города. Хлопковые поля окружали маленькую историческую окрестность. Дома были колонными, двухэтажными, укутанными в одеяла розовых азалий, и затемненными довоенными дубами. Река огибала задний двор Трежанов, словно локоть, представляя двойной вид на воду.

Весь выпускной класс и младшие классы с хорошими связями были приглашены на лабиринтное оцепенение. Существовал обычай: сесть на лодку и добраться на вечеринку с речной стороны двора. В прошлом году, Эврика и Кэт проделали путь на шаткой моторной лодке со скрипучим румпелем, который старший брат Брукса, Сет, оставил у себя, когда учился в университете. Морозные полчаса поездки из Нью-Иберии по реке были почти такими же веселыми, как и вечеринка.

Сегодня Брукс был уже был не вариант, Кэт осторожно разузнала о других поездках. Когда Эврика одевалась, она не удержалась от представления того, как Майя Кейси сидит рядом с Бруксом на лодке, подключая свой металлический айпод в переносные колонки, одновременно поглаживая бицепс Брукса. Она представила как волосы Майи развеваются позади нее, словно щупальца черного осьминога, по мере того как лодка пересекала воду.

В конце концов Кэт удалось уговорить Джулиана Марша, у друга которого, Тима, были свободные места в мятно-зеленом катере 1960-х годов. В восемь часов, когда машина Джулиана появилась перед домом Эврики, отец стоял у окна и попивал холодный кофе из бордовой кружки, на которой раньше была надпись «Я люблю маму», пока посудомойка полностью не стерла краску.

Эврика застегнула дождевик, чтобы скрыть низкий вырез блестящего платья. Кэт понадобилось целых пять минут по Фейстайму, чтобы убедить ее в том, что оно не выглядело распутно. Днем она позаимствовала атласную сорочку из шкафчика Кэт, хотя и выглядела ужасно в коричневом. Кэт дебютировала в таком же платье, но в оранжевом цвете. Они будут выглядеть как осенние листья. Кэт сказала, что ей нравятся яркие, чувственные цвета; Эврика не озвучивала своего извращенного наслаждения при переодевании в качестве человека, имеющего вторую жизнь, когда ее не было.

Отец поднял одну жалюзи, что рассмотреть Форд Джулиана.

— Чья эта машина?

— Ты ведь знаешь Кэт, то что она любит.

Он вздохнул, очень усталый, только что после смены в ресторане. От него пахло раками. Когда Эврика выходила, он сказал:

— Ты ведь знаешь, что достойна лучшего, чем эти мальчишки, так?

— Эта машина вообще меня не касается. Она просто нужна мне, чтобы доехать до вечеринки, все.

— Если кто-нибудь что-нибудь сделает с тобой, — проговорил отец, — ты пригласишь его внутрь? Я встречусь с ним? — Он опустил взгляд. Он обычно смотрел так на близнецов, когда они собирались плакать, так будто вздутое облако надвигается с Залива. Она никогда не осознавала, что унаследовала это метеорологическое явление от него. — Твоя мама хотела только лучшего для тебя.

— Я знаю, пап. — Холод, с каким Эврика схватила сумку, заставила ее разглядеть гнев и смятение внутри себя. — Мне нужно идти.

— Возвращайся к полуночи, — сказал отец, в тот момент, пока она выходила на улицу.

Катер был почти полным, когда Эврика, Кэт и Джулиан прибыли на семейный причал семьи Тима. Тим был худым блондином с кольцом в брови, большими руками и улыбкой, такой же постоянной, как и Вечный огонь. Эврика никогда не училась с ним в одном классе, но они были друзьями еще со времен, когда она ходила на вечеринки. Его костюмом была игровая футболка Университета Луизианы. Он протянул руку, чтобы она не упала, когда поднималась на катер.

— Рад видеть тебя здесь, Будро. Занял вам три места.

Они вклинились на сиденья рядом с какими-то чирлидерами, детьми из драмкружка и парнем из команды по бегу по имени Мартин. Остальные сели на катер в прошлые выходные, и по шуткам Эврика поняла, из-за того, что их лодки были разбиты. Это был первый раз за весь год, когда Эврика ходила куда-нибудь с кем-нибудь, кроме Кэт или Брукса.

Она отыскала дальний угол скамейки, где она чувствовала себя менее замкнутой в пространстве. Она держала в памяти то, что сказал ей Эндер под деревом о том, что ему нравиться быть закутанным. Она не могла этого прочувствовать. Целый мир был слишком тесен для Эврики.

Она наклонилась, чтобы коснуться реки, утешаясь ее хрупкой бесконечностью. Существовала маленькая вероятность того, что волна большего размера, чем след лодки, пробежит мимо нее. И все же ее рука дрожала по поверхности воды, которая ощущалась холоднее, чем она думала.

Кэт села рядом с ней, на колени Джулиана. Пока она рисовала несколько листьев на лице Эврики с помощью золотой подводки, она придумала песню для лабиринтного оцепенения под мелодию песни «Love stinks», одновременно покачиваясь на груди Джулиана.

— Лабиринтное оцепенение, да, да!

Когда Тим наполнял бак, появился рельефный пресс. Футболки слетали, словно фейерверки вокруг лодки. В воздухе пахло бензином, мертвыми водяными жуками и грибами на берегу. Гладкошерстные нутрии режут маленькие волны, проплывающие мимо них.