Слезами и кровью (СИ)

- Они часто захватывают в плен наших солдат, - тихо сказал он. – Офицеров отдают за большой выкуп… но рядовых не щадят. Жгут заживо, как принято в Бернии. В нашей стране эту страшную казнь давно запретили, но в Бернии так расправляются с еретиками. Они еретики, но считают еретиками нас!.. Так погиб мой товарищ, на моих глазах. Та же участь ждала и меня, но мне удалось спастись. Поэтому я говорил во сне… Спасибо, что выслушали, Мэйт.

Он осёкся, поняв, что только что впервые назвал женщину по имени. Оно сорвалось с его губ так легко, словно он произносил его тысячу раз. Рогриан знал, что дворянину вовсе не зазорно обращаться к людям низших сословий по именам, и всё же испытал странное смущение. Смущение исчезло, когда он услышал дрогнувший голос Мэйт.

- Не нужно меня благодарить, - сказала она. – Мне было приятно слушать вас, хоть и говорили вы о страшных вещах. Это я должна благодарить вас… Рогриан.

Их руки и глаза встретились, и не было пути назад.

Комментарий к Глава 11. Рок истинной любви

Прошу прощения за это огромное количество странных имён и названий, с которым вам пришлось столкнуться в этой главе (^o^) вселенная расширяется с такой скоростью, что иногда меня саму это немного напрягает))

========== Глава 12. Двери храма всегда открыты ==========

- Покажи мне Гармила.

Гладкая поверхность зеркальца послушно замутилась, подёрнувшись золотисто-бронзовой дымкой. Но вместо того, чтобы рассеяться и явить Отогару образ его ученика, золотистый туман внезапно потемнел. Вся поверхность зеркала приобрела зловещий багровый цвет, и в этом багровом облаке дрожали и метались чьи-то неясные тени.

Отогар узнал действие Багровой Пены и досадливо нахмурился. Чёрт бы побрал этого Морри! Кем бы ни были организаторы покушения, он продал им чертовски опасную штуку. Неужели Гармил погиб? Это было бы очень некстати.

Попасть в оцепленный шегонский квартал не составило для Отогара ни малейшего труда. Стоило стражникам увидеть маленький красный треугольник на его одежде, как они тут же почтительно расступались в стороны. Сыграло свою роль и недовольное выражение лица магистра, при виде которого у любого бы пропало желание ссориться. Вскоре Отогар добрался до самого центра квартала, где на обширной квадратной площади возвышалось величественное здание, увенчанное высоким куполом – храм.

В Тирле было много храмов, некоторые сохранились ещё с языческих времён, к вящему неудовольствию священников кабрианской церкви. Те были бы рады разрушить или перестроить древние святилища, в которых всё равно никто уже не молился. Но жители Тирля не позволяли трогать старые храмы: они были частью истории города, и, кроме того, в них всегда можно было укрыться от непогоды или патрулирующих ночные улицы стражников, если нет денег на ночлег в гостинице. Храм в центре шегонского квартала тоже не был кабрианским, но в отличие от других, по-прежнему действовал. У главного входа возвышались статуи прекрасных юноши и девушки – Атайи и Атаму, богов-близнецов – у их ног дымились ароматным дымом изящные курильницы. Помимо этих статуй, стены храма не были украшены ничем – ни росписями, ни барельефами. Подобно всем другим зданиям квартала, внешние стены храма были гладкими и глухими.

Отогар прошёл между статуями, оказавшись в прохладном и тёмном коридоре, ведущем во внутренний двор. В храме богов-близнецов не было большого молитвенного зала – шегонцы считали молитву делом сугубо личным, и всё внутреннее пространство храма было разделено на маленькие комнатки, в которых верующие могли помолиться в тишине и одиночестве. Иное дело – внутренний двор храма. Каждый день здесь собирался народ со всего квартала, чтобы обменяться новостями, обсудить важные дела или просто поболтать ни о чём. Сегодня двор тоже был полон народу, но под высоким куполом, украшенным бирюзой и слоновой костью, не звучал весёлый многоголосый гул, а звенела недобрая тишина. В центре двора нервно жались друг к другу две дюжины шегонцев – мужчин и женщин, молодых и старых – у которых при обыске обнаружили взрывчатые зелья. Их охраняли стражники и мушкетёры; они медленно обходили двор по периметру или стояли, прислонившись к колоннам. Тяжёлые шаги, звон шпор и шпаг были единственными звуками, которые можно было услышать здесь. Или почти единственными.

Приближаясь ко двору, Отогар прошёл мимо широкой ниши в стене, и уловил доносящийся оттуда раздражённый голос:

- Чёрт побери, это же просто смешно! Я отправил двадцать человек прочёсывать весь квартал, и вы не смогли найти одну старуху? Немедленно отправляйтесь назад, и не возвращайтесь, пока не отыщете её! Вам понятно?

- Да, лейтенант, - ответил унылый молодой голос, и Отогар посторонился, пропуская наружу мушкетёра – совсем юного, с едва пробившимися усами и слегка раскосыми зелёными глазами, веки которых покраснели от недосыпа. Отогар пропустил его и сам зашёл в нишу.