Слезами и кровью (СИ)

- Я всё равно не понимаю, - покачал головой Гармил. – Зачем ему это? Зачем убивать градоправителя? И потом, он ведь даже не убил его. Кимена промахнулась, взрыв только перевернул карету. Почему он пишет, что она справилась с задачей, что всё идёт, как они планировали?

- Потому, - произнёс Отогар, глядя на разбросанные по столу карты, - что он с самого начала не хотел его убивать. Он хотел, чтобы все думали, что целью покушения был Марант. А на самом деле он хотел убить офицеров своего полка. Капитана и второго лейтенанта.

Он вдруг рассмеялся, качая головой, и в его смехе звучало восхищение:

- Как ловко! И ведь он сам даже не присутствовал при этом! А как он настаивал на том, чтобы именно его люди проводили обыски и аресты! Магистр Авелон сказал мне, что большинство подозреваемых были арестованы именно мушкетёрами Корвилла… Как ловко! Убрать с пути двух людей, которые мешали ему продвинуться по карьерной лестнице, и обустроить всё как заговор чужестранцев, как неудачное политическое убийство! Должен признаться, наш валет треф – настоящий талант!

Отогар вновь рассмеялся, хлопнув ладонью по столу. Но Гармилу было не до смеха. Сжавшись в кресле, обхватив руками отчаянно гудевшую голову, он в ужасе думал о том, что для него ничего не изменилось. Кто бы ни устроил весь этот ужас – лейтенант Корвилл, шегонцы, кто угодно – он, Гармил, по-прежнему в опасности. Отогару нужно, чтобы Корвилл добился своего и стал капитаном, потому что тогда капитаном не станет Рогриан. А значит, все его слова о том, что Гармил должен найти организаторов и помочь выдать их закону для собственной безопасности, ничего не значат. Виновные не понесут наказания. Не то чтобы Гармила интересовала справедливость – его куда больше волновала мысль о том, что его врагом оказался будущий капитан мушкетёров, человек, который не моргнув глазом убил своего товарища и искалечил командира, а значит, убить Гармила для него будет всё равно что прихлопнуть надоедливую муху, которая всё жужжит над ухом, и уже дважды увернулась от занесенной руки.

- Он хочет меня убить, - сдавленно произнёс он. – Он приказал убить меня, я сам слышал.

Эти слова отрезвили Отогара. Оторвавшись от карт, он шагнул к ученику, пристально взглянул ему в глаза:

- Ты уверен, что слышал именно это?

- Да… - Гармил запнулся на полуслове, откинулся в кресле, запрокинув голову назад. Воля Отогара проникла в его разум, как будто тот большой чёрный осьминог, что был нарисован на стене их дома, запустил свои толстые хищные щупальца под кожу его головы, сквозь тонкие височные кости, и бесцеремонно рылся в его мыслях и воспоминаниях. На несколько секунд Гармила охватило туманное оцепенение, а тем временем Отогар оказался в его памяти, в просторной комнате с камином и заваленным бумагами столом, и лейтенант Корвилл, склонившись к расплывчатой фигуре неизвестного убийцы, прошептал:

- И на этот раз никаких ошибок!.. убедись, что он мёртв…

Гармил втянул воздух сквозь открытый рот и закашлялся, тряся головой, когда щупальца наконец покинули его мозг. Внезапно он ощутил обиду на своего учителя – резкую и болезненную обиду, почти что ненависть. Подумать только, сколько раз за последние сутки он трудился, колдовал, рисковал жизнью – а вместо благодарности получает насильственное чтение мыслей! «Никогда больше так не делайте», - захотелось ему сказать. И он скажет. Непременно скажет. Вот сейчас, головокружение пройдёт, и он точно скажет…

- Он не приказывал убить тебя, - заявил Отогар, и Гармил забыл, что он хотел сказать. Он непонимающе уставился на учителя. Тот больше не улыбался, теперь в его взгляде была тревога.

- Он приказал убить другого, - сказал Отогар, вытаскивая из кармана бронзовое зеркальце. Гармил подумал, что учитель спросит у зеркала, где Энмор Кровеглазый, или где лейтенант Корвилл, но вместо этого, глядя в бронзовый кружок из-под нахмуренных бровей, учитель произнёс имя Рогриана.

========== Глава 17. Красный цветок ==========

Давно исчезли последние лучи дневного света. Давно утих шум на улицах, и погасли огни в окнах. Город погрузился в тревожное оцепенение, которое едва можно было назвать сном. Усиленные патрули стражников ходили по улицам, освещая себе дорогу факелами, и впереди них разносился звон их доспехов и шпор, а вслед за ними ползли их длинные тени. Но ни один из патрулей не заметил и не остановил Рогриана на его пути, словно сама удача вела его в эту ночь.