Слезами и кровью (СИ)

Когда-то он ходил сюда каждую неделю, напивался до полусмерти, потом плёлся на свою квартиру и забывался тяжёлым сном. Так продолжалось до тех пор, пока в этом самом кабаке он не встретил Отогара, предложившего ему работу. И вот уже полгода он вёл двойную жизнь – не то солдат, не то телохранитель. О, почему он не бросил службу ещё тогда? Если бы он вовремя ушёл в отставку, он бы не был замешан во всю эту историю, и Мэйт была бы жива… Он снова и снова говорил себе, что она была преступницей, заговорщицей, что по её вине погиб его товарищ Дерайли, что благородный старый воин Сарлем проведёт остаток жизни беспомощным калекой, что Мэйт заслуживала не быстрой смерти от удара ножом, а медленной и позорной – на виселице, но всё было бесполезно. Её поцелуи всё ещё горели на его губах, её кровь – на его коже. Он продолжал любить её.

Но мало-помалу под действием вина мысли о Мэйт отступили. Чем дальше, тем больше Рогриан думал о Корвилле. Рогриан не хотел быть капитаном, не такой ценой. И несколько часов назад ему казалось, что ему совершенно всё равно, добьётся Корвилл своей цели или нет. Пусть получает свои сиреневые ленты и живёт с невинной кровью на совести. Но сейчас он понял: ему не всё равно. Если Корвилл был готов убить капитана – того, кто стоял выше его, и лейтенанта – равного ему, то что он способен сделать с подчинёнными? Такой капитан никогда не станет заботиться о своих людях. Он и их жизнями пожертвует так же легко, если придётся. Рогриан отодвинул в сторону последний недопитый стакан и тяжело поднялся на ноги. Нет. Он не станет капитаном. Но и Корвилл не станет.

Он дотянулся до висевшего на поясе кошелька, развязал шнурок непослушными пальцами, бросил на стол восемь пито и вышел из кабака. Надо было торопиться – совсем скоро Корвилл покинет свой дом и отправится на службу во дворец градоправителя. Надо застать его прежде, чем он попадёт к Маранту, но не позже, чем он успеет пересечь двор, на котором ещё не сменился караул мушкетёров. Корвилл обязан следить, чтобы в его роте не было дуэлей, но если Рогриан бросит ему вызов на глазах у подчинённых, он не посмеет отказать.

Утренний воздух обжигал холодом, но Рогриан нарочно распахнул плащ, расстегнул крючки жилета, чтобы поскорее протрезветь от прохлады. Он не успел углубиться в узкие переулки, через которые собирался срезать дорогу до дворца градоправителя, как перед ним возникли три фигуры в красно-чёрных мушкетёрских плащах. Один из мушкетёров вышел вперёд, положив руку на своё оружие:

- Рядовой Ги Ванлай, вы арестованы за убийство. Сдайте шпагу.

… Энмор и Висельник свернули в очередной переулок, и внезапно кот остановился, сжался в комок и испуганно зашипел. Энмор тоже остановился, глядя себе под ноги и чувствуя, как к горлу подступает тошнота. По мостовой растеклась лужа крови, тёмные ручейки лениво ползли между камнями, подбираясь к сапогам Энмора. Он посмотрел чуть дальше и увидел мужчину, сидящего на мостовой, прислонившись к стене. Ноги раскинуты, голова свесилась набок, руки, ещё недавно зажимавшие рану в груди, бессильно упали на бёдра. Короткий красный плащ пропитался кровью, вышитый на груди герб Тирля – воробей, держащий в клюве цветок лилии – из жёлтого сделался красным. Кровь всё ещё продолжала вытекать, и Энмор понял, что мужчина был убит совсем недавно.

Совсем рядом, из соседнего переулка, послышался сдавленный крик, зазвенел металл о металл. Кто-то хрипло выругался, и в следующую секунду ругань сменилась хриплым булькающим стоном.

Энмор обернулся на кота.

- Беги отсюда, - тихо сказал он. Висельник вопросительно моргнул. Энмор махнул рукой:

- Быстро!

Сам же он поспешил на шум. Улица была такой узкой, что Энмору пришлось перешагнуть через протянутые ноги мёртвого мужчины, чтобы обойти его. Мертвец был мушкетёром, вне всякого сомнения. Энмор не любил мушкетёров ещё больше, чем городских стражников – к тем он тоже никакой симпатии не испытывал, но с полком мушкетёров у него были личные счёты. Кого попало туда не брали, одного дворянского происхождения было мало, нужны были деньги – форму, снаряжение, боевого коня новобранцы покупали сами. Неподъёмная сумма для бедных дворянских семей. Несколько лет назад девушку, в которую Энмор был влюблён, выдали замуж за богача, годившегося ей в отцы, и всё ради денег, ради того, чтобы её брат смог надеть красивую красно-чёрную форму. И всё-таки он переступил через труп и побежал дальше. Убийство человека из городского гарнизона – это серьёзно, очень серьёзно, особенно сейчас. Волшебник Гильдии такой же слуга государства, как мушкетёр, в такой ситуации он не имеет права пройти мимо.