Слезы Африки

Спать легли кругом, в центр поместили оставшихся коз, потому что хоть большинство из беженцев и не были в состоянии сделать ни шага, но все же ребята заметили какие жадные взгляды бросали некоторые из матерей на иссушенное вымя одного из животных, что, как казалось, еще могло дать несколько капель молока. И этого молока могло бы хватить, чтобы продлить жизнь какого-нибудь из детей, до того момента, как придет конвой с продовольствием. Но и тысячи коз, хорошо откормленных, было бы недостаточно, чтобы спасти существ, похожих на скелеты, однако любовь матери не подчиняется голосу разума, а потому, если получится продлить жизнь их детей хотя бы на час, то это будет час надежды на спасение.

Развели большой костер, и трое самых старших из ребят, ходили вперед-назад, демонстрируя ружье, чтобы ни у кого не возникло искушения напасть на них.

И никто не напал, но по утру они обнаружили измученного вида женщину, сидевшую невдалеке на камне с хныкающим ребенком на руках.

Говорила она на каком-то странном языке, не имевшем ничего общего с амариго эфиопов и, вполне возможно, была из Сомали, или то был один из бесчисленных суданских диалектов, но не нужно вовсе напрягаться, чтобы понять, что она просила молока для своего малыша.

Сеньорита Маргарет долго смотрела на стонущую кучку костей, которая каким-то чудесным образом все еще держалась за тонкую ниточку жизни, перевела взгляд на иссушенную грудь матери, похожую на два вымя, из которых все жизненные соки ушли много времени назад.

Она вспомнила какие красивые груди были у женщин в деревне, что служили источником молока для своих сопливых отпрысков до трех лет от роду, и спросила саму себя: как такое возможно, что этот континент, некогда процветающий, теперь двигался к такому страшному концу.

Понимая, насколько это бессмысленно отдать той несчастной женщине небольшое количество оставшегося молока, что было необходимо им самим, самым маленьким из их группы, она в тоже время осознавала: если не сделает этого, то остаток жизни будет раскаиваться в том, что отказала ребенку, хотя тот уже был практически мертвец, в шансе на выживание.

– Подои козу, – приказала она Зеуди, Ахим Биклия попытался было возразить, но она добавила сухо:

– В конце концов, на всех все равно не хватит.

И в самом деле, едва набралась миска, да и то была какая-то водянистая жидкость, которой то существо подавилось дюжину раз, очевидно было и то, что заставлять его пить – все равно что лить воду на камни, но все почувствовали необыкновенное облегчение, когда та женщина со слезами на глазах кинулась целовать руки сеньориты Маргарет, а потом пошла в сторону лагеря, и несла свое чадо, словно оно было из золота.

– Да защитит ее Господь! – пробормотала сеньорита Абиба. – Да защитит Господь всех нас!

Они собирались уже уходить, когда заметили как к ним бежит голландец и машет руками, на бородатом и изможденном лице его сияла радостная улыбка.

– У меня хорошие новости! – воскликнул он, с трудом переводя дыхание. – Один грузовик возвращается на север, и хозяин грузовика готов довезти вас до границы с Центральноафриканской Республикой за сравнительно небольшую плату.

– Но у нас нет денег, – сразу же ответил ему Менелик Калеб.

– Совсем ничего?

Сеньорита Маргарет отрицательно покачала головой, и жестом показала, что если он не верит, то может обыскать ее.

– То, что не унесли солдаты, сгорело, – сказала она.

– Вот дерьмо! – не смог удержаться и разочаровано воскликнул голландец. – Знаю я этого Мубарака, за так он не повезет. И что, нет ничего ценного, чтобы расплатиться с ним?..

– У меня есть эти сережки, – предложила сеньорита Абиба и поднесла руку к мочке уха. – Они из золота.

Окинув взглядом то немногое, что удалось собрать, добрый человек снял с запястья тяжелые часы.

– Да и черт с ними! – воскликнул он. – Здесь я никогда не смотрю который час. Думаю, что этого ему будет достаточно.

И побежал обратно в лагерь. После долгих переговоров с потрепанным суданцем, на кого та кучка безделушек не произвела никакого впечатления, подписал вексель на тысячу фунтов, по которому он в далеком будущем обязался уплатить тысячу фунтов, и на разваливающемся грузовике они вернулись к тому месту, где их ожидала группа.

Никто из детей никогда в своей жизни не забирался на автомобиль, и тот был первым, который они видели в своей жизни, а потому, когда начали залезать в него, проделывали это со смешанным чувством восторга и страха, пребывая в удивлении от того, что рычащая куча металлолома могла двигаться сама по себе.

В тот момент, когда Бруно, Марио и Карла Грисси уже собирались залезть в кузов, голландец остановил их жестом и обратился к учительнице:

– Мы же договорились, что для них будет лучше попасть в Кению.

Сеньорита Маргарет едва заметно отрицательно качнула головой:

– В такие моменты никто не знает, что лучше, а что хуже, и к тому же они сами хотят ехать с остальными.

– Вы берете на себя большую ответственность, – заметил голландец.