Слезы Африки

Сеньорита Маргарет не знала, что ответить и в течение бесконечно долгих минут словно бы отсутствовала, погрузившись в собственные мысли, подавленная тем, что реальность оказалась несравненно более горькая, чем она могла себе представить, и все ее надежды на спасение испарились.

Другая женщина начала бы плакать от бессилия, но сеньорита Маргарет давно уже пришла к выводу, что слезами не спасти «ее детей», и еле слышно прошептала:

– Мне нужно подумать.

Голландец положил свою огромную и грязную лапу ей на плечо и головой качнул в сторону улицы:

– Нечего тут думать! Времени не осталось. Ваши ребята измотаны, но все еще держатся на ногах, – он показал на человека на койке, умирающего в агонии. – Посмотрите на тех, кто остался здесь. У них нет даже самой маленькой надежды, потому что уже несколько недель мы не получали никакой еды. Нам нужно тринадцать миллионов долларов ежегодно, чтобы хоть как-то утолить голод этих людей, но где взять такие деньги – не знаем. И более того, скажу откровенно, что из каждых ста долларов, направляемых сюда, до нас доходит лишь семь. Остальное разворовывают по дороге коррумпированные политики и бездушные функционеры, – он пробормотал что-то по-голландски. – Господи!.. Иногда у меня создается ощущение, что это не лагерь беженцев, а лагерь по уничтожению.

– Но нам нужно отдохнуть! – запротестовала она.

– Здесь нет никакого отдыха, кроме вечности, – последовал жестокий ответ. – Убирайтесь! – он погрозил ей пальцем. – Если не сделаете это сами, то тогда я, для вашего же блага, вышвырну вас отсюда.

– И куда нам идти?

– Полагаю, на северо-восток. Из-за войны в Руанде власти Заира ведут себя очень насторожено. Возможно, самым надежным местом будет Центральноафриканская Республика. Ее граница с Суданом охраняется не так тщательно, и при некотором везении вы сможете пересечь ее.

– А там что?

– Придется выживать, – делегат от ЮНИСЕФа неопределенно передернул плечами, и, перестав сосать воздух, положил на стол бесполезную трубку. – Как бы тяжело не казалось ваше будущее там, все же лучше, чем оставаться здесь, – он поднял руку и указал на человека на койке. – Помолчите, пожалуйста, – попросил доктор. – Он вот-вот умрет и самое меньшее, что можем сделать для него, это проявить уважение к его агонии.

Они замерли, наблюдая за тем, как эти человеческие остатки делали отчаянные усилия, чтобы еще раз вдохнуть, и смотрели на них такими огромными глазами, что казалось, будто они больше всего его тела, и после долго хрипа, прошла легкая судорога, и он замер, а маска боли, застывшая на его лице до этого момента, постепенно разгладилась и превратилась в то, что было похоже на улыбку благодарности и покоя.

Голландец нашел кусок грязного брезента и накрыл им труп, перекрестил его и добавил:

– Для большинства африканцев существует лишь два счастливых момента в этой жизни – это момент рождения и момент смерти.

– И сколько такое может продолжаться?

– Боюсь, что вечно. По нашим расчетам в ближайшие сорок лет население континента увеличится втрое, тогда как через каждые десять лет африканцы становятся на двадцать процентов беднее, – он глубоко вздохнул. – Сами можете убедиться, цифры эти совсем не обнадеживают, скорее наоборот.

С наступлением вечера сеньорита Маргарет отвела детей к основанию баобаба, возвышавшегося метрах в трехстах от последних палаток, и, осмотрев каждого из них, пересказала им со всеми подробностями, не пропуская ничего, ни одной детали, ее разговор с голландцем.

Закончив, помолчала несколько секунд, глубоко вздохнула и сказала:

– Думаю, что он прав, и самое лучшее, что можем сделать – это уйти отсюда.

– Но я не собираюсь идти в Кению, – сразу же возразил Бруно Грисси. – Я там никого не знаю в этой Кении.

– Послушай, – голосом твердым отвечала ему учительница. – Я тоже предполагаю, что ты никого не знаешь в Кении, но ваши родители были итальянцы и итальянское консульство в Найроби займется поиском ваших родных, – она сделала неопределенный жест руками. – Ну, какой-то родственник найдется, все-таки!

– Никогда они не рассказывали нам про них, – сразу же последовал ответ. – Отец говорил, что рос в Парме, но родом был не оттуда, – он поднял брови и насмешливо спросил. – Сколько Грисси может быть в Италии? И кто из них готов принять трех полудиких ребятишек? – Казалось, что он вот-вот расплачется. – Это сейчас наша семья. Мы потеряли одну и вы не можете заставить нас потерять другую.

– Но мы понятия не имеем, что нас ожидает! – воскликнула сеньорита Маргарет.

– И мы также не знаем, – Бруно взглянул на своего брата и сестру, словно просил поддержки. – Но нам будет лучше, если пойдем с вами. Если попадем в Италию, то окажемся в сиротском приюте.

Сеньорита Маргарет внимательно посмотрела на лица Марио и Карлы Грисси и прочла в их глазах ту же решимость и такой же страх.

– Хорошо, – пробормотала она. – Я подумаю в течение этой ночи и утром сообщу свое решение.