Слёзы Цернунна

Фигаро колдовал, но друзьям показалось, что неудачно, потому что не произошло ровным счётом ничего. По крайней мере в первые секунды. А потом в центре круга появился золотой бутон с серебряными прожилками и стал расти, от него побежали во все стороны тонкие корешки, которые без труда проникли в дерево паркета. Раскрылись два больших листа, потянулся вверх стебелёк, который мгновенно стал стволом с ветками и листочками.

Прямо на глазах выросло сияющее маленькое дерево.

– Отпустите ваших Зародышей, пусть они подойдут к деревцу, – попросил Фигаро. – Общение с ним их успокоит, и они передадут вам это приятное ощущение.

Драк первым решил познакомиться. Он вылез из-под морды Лексиоса, подошёл к деревцу и стал его обнюхивать, через секунду он залез по стволу и распластался на ветке, свесив вниз все четыре лапки. Остальные Зародыши, заинтересовавшись, потянулись за ним.

«И что ты чувствуешь?» – спросил Ковен у Черномордика.

Черномордик не стал отвечать ему словесно, он переслал ему свои ощущения. Тепло. Успокоение. Парение. Улыбка. Это было похоже на полный рот вкуснейшей выпечки Брайны, когда весенний тёплый ветерок продувает каждую твою шерстинку. Или как будто после долгого бега ты наконец пьёшь холодную свежую воду.

– Пользуйтесь этим заклятием во время подготовки к встрече с Цернунном. Заботьтесь о ваших Зародышах. Любите их от всего сердца. Им это очень нужно, а они нужны вам.

Слова Фигаро странным образом отозвались в ушах Ковена. Они показались ему предостережением.

«Черномордик, – мысленно обратился он, – ты по-прежнему боишься испытаний Цернунна?»

«Даже больше, чем прежде, Ковен».

Глава 24 Слёзы Цернунна

Дни относительного спокойствия подошли к концу. Слишком быстро, как показалось школярам. Замок всё ещё трепетал от ужаса. Все были настороже, все его охраняли, боясь, как бы не случилось ещё что-нибудь. Охрану замка усилили. Эркенбальда создала новый отряд автоматонов, который постоянно патрулировал коридоры, а кроме них на часах стояли сторожевые рыси и подмастерья. Ковен и ещё несколько школяров помогали подмастерьям.

Теперь ни один школяр не имел права выходить из замка в одиночку. Гулять разрешалось только группами, по трое-четверо, не меньше. Да никто бы и не стал рисковать. Скованный страхом и метелью, замок оледенел.

В таких условиях предстоящая встреча с Цернунном пугала и угнетала всё больше. Казалось, древний предок подходил всё ближе. Его тень уже витала над замком, где школяры теперь во всём постоянно видели знаки. Разве канделябры не похожи на оленьи рога? Разве слуги Цернунна не подбираются сквозь снег всё ближе к замку?

В последние ночи кот из сажи всё чаще навещал Ковена и повторял всё те же слова, что говорил в Заоблачных Высях:

«Тебе не место в замке Каслкотц, Ковен», – твердил он ему одно и то же. Повторял и повторял.

«Ты туполап, что тебя ждёт, кроме провала?»

«Дерзкий самозванец. Друзья скоро тебя раскусят. Тебя ждёт позор».

«Ты сам не веришь в себя, у тебя не достанет сил и воли, чтобы противостоять Цернунну!»

Ядовитые слова впитывались в мозг котика, утро каждого нового дня становилось всё мрачнее и мучительней. Горькие мысли осаждали его, сомнения, неуверенность… А где, спрашивается, взять уверенности туполапу? Черномордик старался как мог развеять чёрные мысли хозяина, но тот его не слушал.

Главное, ничего похожего на испытание первой четверти не было. Тогда Говард сам произнёс перед ними заклинание призыва, наглядно показав, что они должны будут сделать. Сейчас до испытания оставалось всего несколько дней, а они понятия не имели, к чему готовиться. Всех одолевали сомнения и страхи, друзья нервничали и часто ссорились.

Хуже всех чувствовала себя Сирения. Вот уже два дня, к великому огорчению Брайны, она ничего не ела, а это, по мнению ангорской кошки, было не по-кошачьи, невозможно и невыносимо. Сирения постоянно вспоминала свой страшный сон – из тёмных глубин поднимается и растёт огромная волна, – теперь ей казалось, что он предупреждал о недавних событиях. Своими мыслями она поделилась с Лексиосом.

– Уверен, ты не ошиблась, когда почувствовала, что это вещий сон, – согласился он с ней.

– Да, это правда. Но беда в том, что я не понимаю, что предвещают мои сны. И часто не знаю, простой это сон или нет.

Сирения открыла ловец снов.

– А что, если я туда уже записала какие-то предсказания, сама того не зная?

Ковену очень хотелось прочитать записи Сирении, но он чувствовал, что таким образом вторгнется в её внутренний мир. Пробежав глазами странички, увидит то, что касается только её одной.

И очень неловко себя почувствует.

– Я хочу просмотреть свои записи. Если кто-то из вас захочет мне помочь с ними разобраться…

Лексиос смущался так же, как и Ковен.