Слишком много поваров

Были там и люди. Марко Вукчич сидел у стола, курил сигару и читал телеграмму, качая головой. Жером Беррэн с бокалом в руке беседовал с благообразного вида седоусым морщинистым старцем — Луи Серваном, старейшиной мэтров и нашим хозяином в «Канове». У открытой стеклянной двери на террасу, на стуле, который был ему явно мал, сидел Ниро Вульф, неловко откинувшись назад, чтобы своими полуприкрытыми глазами видеть лицо стоявшего над ним собеседника. Это был Филипп Ласцио — коренастый крепыш с волосами, едва тронутыми сединой, гладко выбритый, с проницательным взглядом и неуловимо скользкий. По одну руку Вульфа стоял столик со стаканом и парой бутылок пива, а по другую, почти взобравшись к нему на колени, сидела Лизетта Путти. Хотя ее положение было весьма сомнительным, ее привлекательность уже завоевала ей друзей. Она была гостьей Рэмзи Кифа из далекой Калькутты, представившего ее как свою племянницу. Вукчич рассказал мне, как после ленча Мари Мондор возмущенно пыхтела, что она просто уличная девка, которую Киф подобрал в Марселе, но, в конце концов, рассудил Вукчич, может же у человека по фамилии Киф быть племянница по фамилии Путти, и даже если это и не так, то Киф же за нее платит, так что всё в порядке. С точки зрения приличий звучало это не очень-то, но меня не касалось.

Пока я шел к ним, Ласцио закончил свой монолог, и Лизетта затрещала по-французски что-то насчет толстых коричневых печенюшек на тарелке в ее руках. В ту же секунду из кухни раздался вопль, мы повернулись и увидели, как в дверь ворвался Доменико Росси с дымящейся тарелкой в одной руке и длинной ложкой в другой.

— Оно свернулось! — Завизжал он, подбегая к нам и тыча тарелкой под нос Ласцио. — Посмотри на эту мерзкую жижу! Что я тебе говорил, а? Посмотри! Ты мне должен сто франков. Дьявол тебя раздери, зять называется! Вдвое старше меня, а таких простых вещей не знает!

Ласцио невозмутимо пожал плечами.

— Вы согрели молоко?

— Я что, способен забыть такую простую вещь?

— Ну, тогда может яйца были несвежие.

— Луи! — Росси крутанулся и ткнул ложкой в Сервана — ты слышал? Он говорит, что у тебя бывают несвежие яйца!

Серван засмеялся:

— Но ведь если ты сделал все как он сказал, а молоко свернулось, то ты выиграл сотню франков, что ж тут плохого?

— Но все же испортилось, хорошие продукты псу под хвост! — продолжал возмущаться Росси. — Эти ваши новомодные идеи ничего не стоят. Лучше уксуса еще ничего не придумали.

— Я оплачу долг, — негромко сказал Ласцио. — Завтра я покажу вам, как надо.

Он резко повернулся, прошел к двери в большую гостиную и открыл ее. Оттуда послышались звуки радио. Росси пробежал вокруг стола показать жижу Сервану и Беррэну. Вукчич засунул телеграмму в карман и подошел посмотреть. Лизетта заметила мое присутствие, ткнула в меня своей тарелкой и что-то сказала. Я широко улыбнулся ей и ответствовал:

— Робин Бобин кое-как подкрепился натощак. Съел теленка...

— Арчи, — приоткрыл глаза Вульф. — Мисс Путти говорит, что мистер Киф собственноручно приготовил эти вафли из ингредиентов, привезенных им из Индии.

— Вы их пробовали?

— Да.

— Вкусно?

— Нет.

— Тогда объясните ей, пожалуйста, что я не перекусываю перед едой.

Я прошел к двери в гостиную и встал рядом с Филиппом Ласцио. Из трех танцующих пар он видел только одну. Мамаша и папаша Мондоры запыхались, но не снижали темпа. Рэмзи Киф и гейша смотрелись забавно, но их это явно не беспокоило, а Дина Ласцио и Валленко продолжали прижиматься друг к другу. Но вскоре им пришлось разомкнуть объятья. Рядом со мной назревала буря. Ласцио стоял неподвижно, и я не видел, чтобы он шевельнул хоть пальцем, но ему удалось передать двум танцующим свое отношение к происходящему. Они резко остановились, Дина прошептала что-то партнеру и направилась к мужу. Я отодвинулся, но они не обратили на меня никакого внимания.

— Хочешь потанцевать, дорогой? — спросила она.

— Ты прекрасно знаешь, что не хочу. И ты не танцами занималась. — Он криво усмехнулся.

Валленко подошел к ним, перевел взгляд с одного лица на другое, расхохотался и сильно хлопнул Ласцио по плечу:

— Ай, Ласцио, ай, дружище! Благодарю вас, мадам! — он отвесил ей поклон и удалился.

— Филипп, милый, если ты не хотел, чтобы я танцевала с твоими коллегами, то мог бы и сказать. Не такое уж это и удовольствие...

Эти двое явно во мне не нуждались, и я вернулся в банкетный зал, сел и следующие полчаса просто наблюдал за этим зверинцем. Из малой гостиной вышел Лоренс Койн. Он протер глаза, расчесал усы пальцами и взревел так, что окна затряслись: «Лио!» Его жена-китаянка просеменила к нему из соседней комнаты, усадила в кресло и примостилась у него на коленях. Пришел Леон Блан, сразу заспорил о чем-то с Беррэном и Росси и скрылся с ними на кухне. Было около шести, когда в зал впорхнула Констанца, уже не в костюме для верховой езды. Она огляделась, и, когда никто не обратил внимания на ее приветствия, прошла ко мне с Вукчичем и спросила, где ее отец. Я ответил, что он на кухне, обсуждает лимонный сок. При свете дня темные глаза были еще более притягательны.