Слишком много поваров

Вернувшись, я уселся и принялся наблюдать, как Вульф обдумывает. Он сидел в любимой позе, закрыв глаза и откинувшись назад, хотя, конечно, с куда меньшим удобством, чем дома. Если бы не едва заметное шевеление губами, можно было подумать, что он спит. Я попробовал обдумать все самостоятельно, но далеко не продвинулся. По всему выходило, что убийца — Беррэн, но если бы Вукчич и Блан вздумали настаивать, я бы рассмотрел и их кандидатуры. Насколько я понимал, остальные были совершенно ни при чем. Разумеется, оставалась возможность того, что когда пришел черед Вукчича пробовать соусы, Ласцио просто ненадолго отлучился, а потом вернулся, и тут-то либо Валленко, либо Росси и спутал его с игольником, но эта версия меня не привлекала. Весь тот вечер я просидел в большой гостиной и теперь старался вспомнить, выходил ли кто-нибудь в малую. Точнее, мог ли я поклясться, что никто не выходил. Да, мог. Через полчаса напряженного умственного труда я продолжил считать убийцей Беррэна и подумал, что Вульф не зря отказался от двух предложений получить деньги за свои труды: в сложившихся обстоятельствах он вряд ли смог бы их заработать.

Вульф пошевелился. Глаза он не открыл, зато открыл рот.

— Арчи. Те двое цветных, что дежурили вчера у главного входа в павильоне «Покахонтас». Выясни, где они сейчас.

Я прошел к телефону в свою комнату, решив, что моему приятелю Оделлу будет проще это выяснить. Не прошло и десяти минут, как я вернулся с докладом:

— С шести часов они снова дежурят в «Покахонтасе». Те же двое. Сейчас 6:07. Их фамилии...

— Не надо, спасибо. Фамилии не нужны. Вульф сел прямо и посмотрел на меня. — Наш враг укрылся за непроницаемой стеной. Он считает себя неуязвимым и вполне возможно, что так оно и есть — ни окон, ни дверей в его крепости. Или ее крепости. Но есть одна маленькая брешь, и мы поглядим, не получится ли ее расширить. Потрясающая стена! — Он вздохнул. — И только одна брешь. А если и это не удастся...

Он пожал плечами и с горечью продолжил:

— Как тебе известно, сегодняшний обед — торжественный и предполагает подобающую одежду. Я бы хотел оказаться там как можно раньше. Язык повелевает, ноги повинуются.

Он начал готовиться к подъему из кресла.

7

Когда мы добрались до «Покахонтас», до семи вечера еще оставалось двадцать минут. Вульф неплохо смотрелся в вечернем костюме, особенно учитывая отсутствие Фрица, оставшегося за тысячу миль отсюда, ну а меня и вовсе можно было ставить в витрину вместо манекена.

Интерес Вульфа к зеленым курткам возбудил во мне естественное любопытство, но оно осталось неудовлетворенным. Когда мы зашли в холл и отдали им шляпы, Вульф заговорил с ними, но махнул мне рукой, чтобы я не задерживался. Оделл не соврал: это были те же двое цветных, что и вчера.

До обеда оставалось больше часа, и в большой гостиной почти никого не было, за исключением мамаши Мондор с рюмкой шерри и вязаньем да Валленко и Кифа с устроившейся между ними на диване Лизеттой Путти. Я поздоровался, подошел к мамаше Мондор и попытался выяснить, как будет по-французски «вязанье», но мои жесты привели ее в такое возбуждение, что казалось, будто она вот-вот полезет в драку, и я свалил от греха подальше.

Вошел Вульф. Его глаза блестели, и я понял, что брешь в стене еще не сомкнулась. Он поприветствовал присутствующих, задал пару вопросов и выяснил, что Луи Серван на кухне, руководит приготовлением обеда. Затем он подошел ко мне и тихо послал по неотложному делу. Мог бы и пораньше сказать, а не заставлять меня бегать по жаре в парадном костюме, недовольно подумал я, и это при том, что гонорара мы не получим. Но жаловаться не стал и отправился за шляпой.

Пройдя напрямик по газону до центральной аллеи, я направился к главному корпусу. По пути я решил не пытаться заводить новые знакомства, а снова обратиться к Оделлу. К счастью, он стоял на виду возле лифтов, так что искать его не пришлось. Его взгляд был полон надежд.

— Ну что, ты спросил Вульфа? Он виделся с Лиггетом?

— Нет еще. Не волнуйся, старина, времени не было. Мне срочно кое-что нужно. Найди мне хорошую штемпельную подушечку — желательно новую, с чернилами, пять-шесть десятков листков гладкой белой бумаги, лучше глянцевой, и лупу.

— Батюшки! — он вытаращился на меня. — Ты что, на ФБР работаешь?

— Да нет, просто мы так развлекаемся. Может, и Лиггет примет участие. Давай по-быстрому, а?

Он попросил подождать и скрылся за углом. Через пять минут он вернулся и, передавая мне заказанные предметы, заметил:

— Бумагу и штемпельную подушечку пришлось включить в счет. А лупа моя личная, не забудь и не увези с собой случайно.