Слишком много поваров

Констанца отшатнулась и ударилась о стену. По выражению ее лица можно было подумать, будто я заявил, что мои карманы набиты жабами и гадюками. Она потянулась к ручке входной двери, но Вукчич перехватил ее руку.

— Да не волнуйтесь вы так, — успокоительно сказал я. — Разве мог мистер Вульф отказать такому приятному молодому человеку в желании поплакаться ему в жилетку? Пройдите сюда, да, и вы тоже...

Дверь в комнату Вульфа отворилась, и появился Толман. В полутемной прихожей он не сразу разглядел присутствующих, но когда он увидел ее, у него перехватило дыхание. Он устремил на нее зачарованный взгляд, страшно побледнел и трижды попытался что-то сказать, но слова застряли у него в горле. Нельзя было сказать, что его потерянный вид принес ей хоть какое-то удовлетворение, потому что, по всей видимости, она его просто-напросто не заметила. Она взглянула на меня и сказала, что, наверное, теперь мистер Вульф сможет их принять. Вукчич взял ее под руку, и Толман посторонился, словно в тумане. Он перекинулся парой слов с Серваном, вышел, и я закрыл за ним дверь.

Новоприбывшие не обрадовали Вульфа, но и не рассердили его. Он принял мисс Беррэн без энтузиазма, но с подчеркнутой вежливостью, и извинился перед Вукчичем и Серваном за свое сегодняшнее отсутствие в «Покахонтасе». Серван уверил его в ненужности извинений, а Вукчич сел, запустил пятерню в свою нечесаную гриву и проворчал, что, мол, как же досадно, что это случилось во время встречи Пятнадцати мэтров. Вульф осведомился, отменят ли запланированные мероприятия, и Серван отрицательно покачал головой. Нет, сказал он, встреча продолжится по плану, но сердце его разбито. Много лет он мечтал о том времени, когда ему выпадет честь стать главой Пятнадцати и принять у себя коллег. Эта встреча должна была стать вершиной его карьеры, усладой его старости, и случившееся нанесло ему ужасный удар. Но нет, все будет продолжено по плану. Нынче вечером он как глава общества и принимающая сторона прочтет речь о Les Mystères du Goût, над которой он работал два года. Завтра в полдень будут избраны новые члены общества на замену покойным, теперь, увы, уже четверым, а в четверг вечером будет заслушана речь Вульфа, Contributions Américaines à la Haute Cuisine. Но какое несчастье, какой удар по содружеству.

— Но, мистер Серван, разве можно приступать к еде в таком унынии, — возразил Вульф. — Раз уж благодушие недостижимо, то не лучше ли открыто выразить враждебность? Враждебность к виновному в произошедшем.

— Вы имеете в виду Беррэна? — удивился Серван.

— Боже упаси, нет, конечно. Я сказал «к виновному». Не думаю, что это Беррэн.

— Ах, — вздрогнула Констанца и посмотрела на Вульфа с такой благодарностью, что я бы не удивился, если бы она подскочила и расцеловала его. Ну или хотя бы пролила на него газировку. Но все ограничилось только взглядом.

— Похоже, они считают, что нашли доказательства, — проворчал Вукчич. — Эти семь ошибок в тесте. Как, черт возьми, так получилось?

— Понятия не имею. А ты, Марко, считаешь, что это был Беррэн?

— Нет, не считаю. — Вукчич опять запустил руку в волосы. — Это какая-то бессмыслица. Они и меня подозревали. Дескать, я потанцевал с Диной и у меня вскипела кровь. Ну да, вскипела! — повторил он вызывающим тоном. — Тебе не понять, Ниро, что значит танцевать с подобной женщиной. Ее огонь зажег меня однажды и может зажечь снова, если я подойду слишком близко и позволю себе загореться. — Он пожал плечами и вдруг взорвался:

— Но удар ножом в спину — слишком много чести этой собаке! Таких только по носу щелкают, большего они не достойны. Но послушай, Ниро. Я привел к тебе мисс Беррэн и мистера Сервана, это была моя инициатива. Если бы ты сказал, что считаешь Беррэна виновным, я не знаю, что бы мы тут наговорили, но, к счастью, ты так не считаешь. Мы все обсуждали этот вопрос, и почти все согласились пожертвовать деньги в фонд защиты Беррэна, ведь он в чужой стране. И разумеется, я сказал им, что лучшей защитой будет нанять тебя...

— Но прошу вас, мистер Вульф, — принялся убеждать его Серван, — поймите, только крайняя необходимость заставляет нас просить вас о помощи. Вы наш гость, мой гость, и было бы непростительно...

— И при этом, — перебил его Вукчич, — после того как я объяснил твои привычки относительно гонораров, жертвовали они щедро.

Констанца подвинулась к краю кресла и вставила свое слово:

— Я могу перевести одиннадцать тысяч франков, но это потребует времени, они лежат в банке в Ницце.

— Да чтоб вас всех! — Вульф был вынужден повысить голос. Он наставил палец на Сервана. — Я вижу, сэр, Марко поведал вам о моих запросах. Он прав, я живу на широкую ногу и в обычных случаях не стесняюсь обдирать своих клиентов. Но он мог бы добавить, что помимо того я еще и безнадежный романтик. Отношения хозяина и гостя для меня святы. Гость подобен сокровищу, что покоится на перинах гостеприимства. Хозяин же царит, равно в приемной и на кухне, иные роли ему не подобают. Поэтому не может быть и речи о том...