Сливово-лиловый

Я так близка, балансирую на грани, но отсутствует последний толчок. Я начинаю молить об освобождении и знаю, что он наслаждается каждым моим словом, что он кайфует от каждого звука. Его пальцы без предупреждения находят мой клитор, он касается меня, и этот маленький, нежный стимул внезапно и с силой бросает меня в крышесносный оргазм. Роберт не дает мне ни единого шанса, и он это знает. Я чувствую себя бессильной, когда кульминация спадает, измученной и удовлетворенной, и я отчаянно желаю в кровать, в которой можно было бы расслабиться. Вибрация во мне прекращается, и я глубоко вздыхаю. Он дает мне перерыв. Когда снова нормально дышу, я понимаю, что он встает и идет за чем-то.

— Рот открой, — говорит он, и я открываю рот. Что-то тяжелое лежит на моем языке, оно маленькое, угловатое и твердое. Интересно, что это, черт возьми, а потом я распробываю: это шоколад. Я улыбаюсь, и Роберт шепчет:

— Ешь, Аллегра.

Я жую и глотаю шоколад — это дорогой, благородный сорт, а не дешевый товар из супермаркета.

— Рот открой, — снова говорит он, и я опять чувствую что-то на своем языке.

— Это трубочка. Пей, Аллегра.

Голос Роберта звучит нежно и заботливо, не сравнимо с тоном, который он использовал, когда задавал мне вопросы.

Я делаю глоток воды, еще и еще. Затем он удовлетворен и вынимает трубочку изо рта.

— Сладкая, открой рот, — шепчет он мне на ухо и снова кладет что-то на язык. Легче шоколада, мягче, совершенно другой текстуры и холоднее. Оно не тает, поэтому я не сразу чувствую, что это такое. Осторожно кусаю это.

— Что это? — спрашивает он, и я слышу веселье в его голосе.

— Клубника, — бормочу я и продолжаю жевать.

— Ты любишь клубнику?

— Да, она мне нравится.

Я припоминаю, что несколько дней назад он спросил меня, на какие продукты у меня аллергия. Теперь я знаю почему. Глотнув, я автоматически открываю рот, и он тихо смеется.

— Ты хочешь еще? Раззеваешь клюв, как маленький птенчик, и ждешь, пока еда упадет…

Я улыбаюсь и киваю. Я хочу большего. Хочу всего, что может предложить этот мужчина.

— Что ты хочешь? — спрашивает он и снова целует меня в закрытый рот.

— Клубнику, — говорю я, чувствуя, как Роберт отходит от меня.

— Рот открой.

Я чувствую, что на моем языке… шоколад.

— Это была не клубника, — говорю я, прожевав и проглотив.

— Хм-м. Я знаю. Было пропущено слово. И отсутствовало понимание того, кто здесь руководит, Аллегра.

Сразу же снова становится жарко, и мне приходится сглотнуть ком в горле.

— Прости, Роберт. Я не хотела быть неуважительной.

— Извинение, принято. Хочешь что-нибудь еще?

— Можно мне еще кусочек клубники, пожалуйста?

— Уже лучше. Намного лучше. Открой свой клюв, ты, птица… — говорит он, и я слышу его усмешку.

Час спустя я, оттраханая вдоль и поперек, валяюсь в постели Роберта в мыльном пузыре посткоитального удовлетворения и наслаждаюсь нежной болью, которая пронизывает мое тело. У меня все саднит, плечи и руки болят от оков, я ощущаю, как мышцы моих ног наконец-то снова полностью расслабляются.

— Ты не ярко выраженный садист, не так ли? — тихо спрашиваю я, и он поворачивается ко мне, подтягивает меня чуть выше, так что мы располагаемся нос к носу, и смотрит мне в глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Ты бьешь меня очень редко.

— Избиение без причины — это меня не заводит, так что да, мой садизм не очень явно выражен. Пока ты послушна, нет никаких оснований для наказания. Если я захочу побить тебя, поверь, я за считанные секунды отыщу причину сделать это. Или в течение пяти минут спровоцирую ситуацию, в которой ты сможешь только проиграть. Избиение ради избиения не заводит меня. Мне необходимо… скорее действо вокруг.

— Ты мог бы использовать «клубничную лазейку», чтобы наказать меня.

— Я мог. «Клубничная лазейка». Я запомню это. Хочешь спать здесь или отправишься домой?

— М-м… я… так…

Я прикусываю губу и опускаю глаза, когда он внимательно смотрит на меня.

— Аллегра.

Ох, этот тон. «Я жду ответа, и я не буду ждать вечно». Я всегда поражаюсь, какие сообщения Роберт может выразить одним лишь словом. Одним лишь моим именем.

— У меня есть… все необходимое с собой.

— Очень хорошо. Хорошая девочка. Тогда ты спишь здесь.

Глава 11

Когда я просыпаюсь в воскресенье утром, сквозь щели жалюзи солнце уже освещает кровать. Роберт спит, и я позволяю себе полюбоваться им. Спящий, он выглядит, как и большинство людей, мирным и ранимым. Я хотела бы прикоснуться к нему, но запрещаю себе это делать. Я не хочу его будить. Мне самой не нравится, когда меня будят по утрам. Вчера, находясь глубоко в «зоне», мне было не до разглядывания обстановки спальни, но теперь достаточно времени, чтобы осмотреться. Стены белые и голые, без украшений. Только одна большая фотография висит рядом с дверью. На ней изображен стоящий на мосту Роберт с впечатляющим видом за спиной. Он выглядит молодым. Предполагаю, что эта фотография из его австралийского путешествия. Думаю, что, наверное, это Мельбурн.