Сливово-лиловый

Вместо ответа я чувствую кончики его пальцев, ласкающие верхнюю часть моего тела, вызывающие мурашки по коже. Он гладит меня с невероятной нежностью, делает меня горячей и покорной, заставляет меня стонать. Я не знаю, как долго он меня ласкает, я теряю чувство времени и пространства. В какой-то момент его руки исчезают с моего тела, и оставляют меня, тяжело дышащую, в покое. Через несколько секунд он осторожно тянет нижнюю часть моего тела вперед, так что теперь я сижу перед ним полностью открытая и обнаженная. Очередной стон вырывается из моей груди, когда я чувствую, как он что-то вводит в меня. Это яйцо, я уверена. Я помню это ощущение. Роберт встает, заходит за стул и подтягивает меня, так что я снова сижу на сидении. Я слышу, как он выходит из комнаты, и вслушиваюсь в тишину, которая охватывает квартиру. Единственный звук — биение пульса в ушах, быстрое и беспокойное. В моей голове осталась только одна мысль. Одна мысль, три слова: «Пожалуйста, трахни меня».

Я слышу, как Роберт возвращается и подтягивает второй стул. Он садится напротив меня, не касаясь и не произнося ни слова. Я знаю, что он любуется мной, наблюдает, ловит свой кайф и наслаждается ситуацией. Во мне начинает сильно вибрировать, и я дышу через рот. Черт, я обожаю это яйцо. На мой взгляд, это фантастическое изобретение.

— Какой у тебя размер?

На мгновение я чувствую растерянность — Роберт, определенно, знает это. А если нет, он просто может посмотреть на мою одежду.

— Эм-м-м… что?

Я чувствую, как он встает, как склоняется надо мной.

— Я говорю по-китайски или ты не слушаешь меня, шлюха?

Шипя, угрожающее, прямо в ухо.

— Нет, я… прости, я…

Небеса, эта вибрация полностью лишает меня рассудка. Снижает мои мыслительные способности почти до нуля.

— Ты отвечаешь на вопрос или только что-то невнятно бормочешь?

— Тридцать восемь.

— Говори со мной целыми предложениями, Аллегра.

Я концентрируюсь и тихо отвечаю:

— Я ношу одежду тридцать восьмого размера.

— Ну можешь же. Спасибо.

Неприкрытое снисхождение, насмешка в его голосе заводят меня невероятно.

— Размер бюстгальтера? — спрашивает Роберт дальше и позволяет кончикам пальцев пробежаться по моей груди. Автоматически, насколько это возможно, я выставляю то немногое, что могу предложить. Его касания так приятны, что я хочу в полной мере насладиться ими. Природа не благословила меня большой грудью, но, поскольку я не высокая и не широкая, а скорее маленькая и хрупкая, это вписывается в общую картину.

— 75A, — отвечаю я и недовольно вздыхаю, когда он убирает руку с моей груди.

— Аллегра!

Я вздрагиваю от резкости его тона и стону от желания. Происходящее полностью соответствует моему вкусу. Он безошибочно воздействует на мои эрогенные зоны, как на теле, так и в моей голове.

— Извини. Мой размер бюстгальтера 75А.

Мне было бы интересно узнать, почему он спрашивает об этом. Он хочет купить мне что-то? Или просто хочет вывести меня из концепции? Я хотела бы спросить, но это мне не пристало. Если я не хочу нарваться на наказание. А я не хочу, не сегодня. Я жажду награды и похвалы.

— Этот коричневый оттенок настоящий или ты покрасила волосы? Что это? Ореховый? Карамель? Каштан? Пылающий осенний вечер? — спрашивает он, и я чувствую его руку в моих волосах.

— Цвет настоящий, Роберт. Светло-коричневый, просто светло-коричневый.

— У тебя волосы были когда-нибудь длиннее?

Он гладит всю длину волос и останавливается на кончиках, ниже лопаток.

— Да, были.

Тем временем мне удается абстрагироваться от вибрации внутри меня и сосредоточиться на голосе Роберта. Возможно, яйцо не так идеально расположено, как в прошлый раз.

— С короткой стрижкой ошейник бует выглядеть намного красивее. Особенно, когда шея такая красивая, как у тебя, Аллегра.

Я шокировано вздрагиваю. Он же не захочет, чтобы я… постриглась? И носила ошейник? Ради всего святого, только не это…

Как будто чтобы подчеркнуть свои слова, он хватает меня за волосы и целует вдоль шеи, от ключицы до уха, играя языком на мочке. Я ощущаю и слышу его дыхание близко к уху, чувствую, как мое возбуждение нарастает. Моя шея очень чувствительна к ласкам. Вибрация, благодаря молчанию Роберта, выходит на передний план, и я откидываю голову назад, предлагая ему свою шею и наслаждаясь ощущением во мне.

— Тебе нравятся ошейники?

— Нет, — хриплю я, вспоминая, что должна говорить полными предложениями, и быстро продолжаю, — я не люблю ошейник.

— Тебе повезло, — бормочет он, — я могу обойтись без него.

Я с облегчением выдыхаю. Он играет со мной, немного пугает. Боже, как это меня заводит.

— Что это за шрам? — спрашивает он, прикладывая палец между шеей и плечом.

— Давно… много лет назад мне удалили лимфатический… узел, — хрипло произношу я.

Роберт издает рык и снова становится перед моим стулом. Он присаживается и начинает рассказывать мне, что сделает со мной, когда отвяжет от этого стула. Мое дыхание становится все быстрее и быстрее, стоны громче с каждым предложением, и я чувствую, как испарина покрывает все тело.

— Если сможешь, Аллегра, можешь кончить, — говорит он, и я шепчу свою благодарность.