Сливовый календарь любви

Здесь намек на то, что поля Мусаси – как большая чарка, которую не выпить до дна.

Глава двадцать вторая

В сердце O-Ёси живо всплывает минувшее: то, о чем рассказала мать, покойный отец… Как все это горько! И еще больше стало у нее в этой жизни долгов. Если бы она не знала об отношениях Тобэя и Ёнэхати всех подробностей! Или хотя бы не знала о том, что клялся он – ее собственной младшей сестре…

А теперь еще долг перед матерью, с которой она рассталась в пятилетнем возрасте и двадцать лет не виделась. Этот разрыв, о котором мать пришла просить ее… Ведь она встретила Тобэя семь лет назад, и, значит, они полюбили друг друга раньше, чем он впервые повстречался с сестрой или с Коноито! Да, она думала, что больше они не встретятся, и остудила свое сердце: превратилась в женщину-воительницу, хотела всю жизнь прожить бобылкой. Но благодаря О-Тё они с Тобэем встретились, пусть и нежданно. К ней вернулась ее женственность, и снова бьется в груди сердце, преданное единственной страсти… Как она может порвать эту связь? А не сделать этого – значит быть непочтительной по отношению к собственной матери… В тысячный раз она терзает себя этими мыслями и вдруг слышит доносящуюся из-за ограды девичью песню – мелодии додоицу и киёмото звучат в лад.

Мелодия додоицу

Ты на сливе соловей,
Ты послушай меня!

Мелодия киёмото

Про свиданье сладкое
Сами поют
Струны кото моего
И дудочка.
Знает дудочка,
Что на сердце лежит:
Неужели будет ночь та
единственной?

Мелодия додоицу

Змей, что реет в небесах, –
Привяжи-ка его!
Все цветы в саду помнет
Та веревочка.

Как будто для нее сложена эта незатейливая песенка. Словно нагадали, что осыплются все ее цветы… Значит, порвать нить этой связи! Но если она расстанется с Тобэем – как ей жить? Дождется ли она новой весны? О-Ёси снова и снова горестно вздыхает. А мать думает о благе господина Тобэя, которому она и так обязана, и нарочно ведет речи с подоплекой.

Мать. Ну ладно, ладно – не плачь. Ведь я только зовусь матерью, а сама уж двадцать лет… Только одно для тебя и сделала, что родила. И вот явилась редкая гостья: едва назвалась матерью, как приказала порвать с любимым мужчиной, мол, неудобно перед семейством, которому матушка обязана. Любой меня осудит и назовет корыстной. Но ты тоже берегись. Раз уж вы с сестрой соперницы, то как бы она не отняла у тебя мужчину. Ведь недаром говорится: от одного дерева ветки, а друг другу чужие. У тебя уже годы, а сестра едва ли примирится, чтобы он остался с тобой. Будь я мать, как другие матери, то могла бы и приказать. Но к несчастью, твоя никчемная старая матушка даже родным детям не может дать хорошего совета. Вот умру – и за все разом повинюсь…

Сухо простившись, она поднимается, чтобы уйти. О-Ёси ее удерживает.

О-Ёси. Матушка, простите мою несдержанность! Выслушайте меня, пожалуйста!