Слой-2

– С Алекперовым я был не очень, а вот со Шмидтом, его замом, дружили крепко. – Колюнчик допил чай и курил теперь нечто длинное и черное. – Потом Алекперов уехал в Москву, Шмидт стал «генералом», а этот хитрый еврей Вайншток, ну, зам его по быту, давай нас со Шмидтом стравливать. А Витя Шмидт, твой тезка, человек доверчивый, вот как и ты был. Короче, потом и Шмидт в Москву ушел, в компанию, остался «генералом» Вайншток. Я думал, сожрет с потрохами, а нет, нормально. Потом Шмидт и меня в Москву вытащил. Кстати, знаешь, с чего «ЛУКойл»-то начинался? Э, не знаешь... Сейчас расскажу.

И Колюнчик рассказал, как жил в когалымской гостинице, а соседний трехкомнатный номер занимали два московских молодых парня, впоследствии выяснилось – преподаватели академии имени Дзержинского, и у них регулярно бывали Шмидт и первый секретарь горкома партии Гмызин. Колюнчик был принеси-подай, «как и при тебе, Витя, без обид, все правильно»; пока было тепло, выезжали за город, к озеру на шашлыки. От души выпивали и шептались про какую-то компанию, а сегодня один из тех ученых гэбэшников – вице-президент «ЛУКойла», Серега Гмызин – в Салехарде, у Неёлова, а он, Колюнчик, – тоже при системе.

– Так чем ты занимаешься в «ЛУКойле»? – спросил Слесаренко, уловив паузу в рассказе. Кулагин поводил над столом руками.

– В двух словах не объяснишь: «ЛУКойл», старик, это целое государство. Конечно, не такое, как «Газпром», но все-таки. И я в этом государстве навроде посла. Если где возникает проблема, приезжаю я и стараюсь все разрешить ко взаимному удовольствию. Если у меня не получается – приезжают другие.

– И у них получается.

– Получается. А так как у них получается всегда и все об этом знают, то и у меня обычно получается с первого раза. Такая вот работа, друг Витя. А у тебя как?

– Примерно так же. Только вот этих «других» у меня за спиной, увы, нет.

– Тогда не получится, – сказал Колюнчик.

– Получится. В родном Сургуте, я полагаю, Рокецкий выиграет. Я мог бы вообще сюда не приезжать.

– А вот это правильно. Ешь бутерброды, там компоненты натуральные, не отравишься.

«Все-все знает, – подумал Слесаренко. – Ну бог с ним, даже лучше».

Доверенным лицом Рокецкого, кандидата в областные губернаторы, Виктор Александрович стал по причине своей сургутской родословной. Рокецкий тоже был строителем в Сургуте, потом председателем местного горисполкома; так же, как и Слесаренко, «ушел в область» и в девяносто третьем году был назначен по указу президента главой Тюменской областной администрации. По сведениям, доходившим к Виктору Александровичу, бывшего «хозяина» в Сургуте не забыли, относились к нему с уважением и симпатией, да и нынешний сургутский мэр Сидоров считался наследником и чуть ли не «сыном» Рокецкого. Так что Слесаренко искренне не сомневался в сургутском успехе Рокецкого на предстоящих в декабре губернаторских выборах. И поехал сюда по формальной обязанности: встретиться с людьми, поагитировать, а затем доложить «обстановку» на заседании выборного штаба.

Виктор Александрович не был близко знаком с Рокецким, если не считать совместных сидений на разного рода мероприятиях. Стать доверенным лицом ему предложил тюменский мэр в присущей последнему манере вежливой просьбы-приказа. Слесаренко не стал отнекиваться, потому что знал: мэр поддерживает Рокецкого, да и сам он среди всех претендентов на губернаторский пост не видел другой реальной кандидатуры, а потому согласился сразу, без особых раздумий, и его включили в список доверенных лиц.

Немножко задело Виктора Александровича, что кандидат всего лишь раз встретился со своими «доверенными» и вел себя на этой встрече слишком официально, выступал как на собрании с отчетом, тогда как «лица» ожидали разговора без дистанции – не получилось. Слесаренко в числе многих не был даже узнан и назван, и не то чтобы обиделся на «хозяина», но ушел с этой встречи с легким холодком в душе. Позже, разбираясь в ситуации и в себе самом, он понял, что несправедливо ожидал начальственной близости как аванса-благодарности: лично он, Виктор Александрович Слесаренко, в своем выборе руководствовался головой, а не сердцем и был не вправе ждать в ответ иного. К тому же сам Рокецкий как человек не был ему симпатичен. Куда больше вот так, по-мужицки, ему нравился бывший тюменский мэр Райков, тоже выдвинувший свою кандидатуру в губернаторы, но Слесаренко не видел за ним особых шансов: за пределами города мало кто знал о Райкове, тогда как Рокецкий – плохо ли, хорошо ли – был известен всем или почти всем, и его не требовалось «раскручивать» с нуля.