Слой Ноль

Фантаст обречен — как и все стадо. Возможно, у него хватит ума запасти харчей и топлива на зиму. Возможно, он даже припрячет под диваном кухонный ножик — это если совсем допекут. Но, приготовившись к обороне, он будет сидеть и ждать каких-нибудь лучших времен. И всякого, кто скажет, что они уже не наступят, он будет люто ненавидеть.

Но беда в том, что они действительно не наступят.

Только постигнув эту элементарную и окончательную истину, только расставшись с последними иллюзиями, человек способен совершить какой-нибудь положительный поступок. Например — убить того, кто мешает ему выживать.

Виктор сложил обрывки и поджег. Бумага сгорела быстро, он даже не успел символически погреть над ней ладони.

Через двадцать минут драйвер кончился, и оператора Мухина выдавило обратно.

Фантаст Мухин очнулся в незнакомом подъезде и был тут же замещен Мухиным-фармацевтом.

При выходе на улицу фармацевта Мухина застрелили из охотничьего ружья. У него взяли рубль мелочью, сигареты «Прима» и ручку «Паркер».

Спустя полтора часа бывшие кремлевские курсанты сформировали первую группировку. К вечеру все они оказались мертвы, а отрядов в городе насчитывалось уже больше сотни.

Глава 17

Шибанов был разочарован и обозлен, словно Мухин сам организовал ту миграцию, чтобы прикрыть агента Соловья, по паспорту — Матвея Корзуна, холостого, несудимого и так далее. Виктор как мог отбрехивался, но получалось у него довольно вяло. Председатель продолжал давить, и Мухин был вынужден поклясться, что раздобудет информацию в течение двух суток. Он даже не заметил, как просьба Шибанова превратилась в приказ. Этим искусством начальник ГБ владел в совершенстве.

Слегка очухавшись, Виктор взял у Сан Саныча еще одну капсулу. Шибанов сказал прямо: ознакомительные прогулки закончились, пора работать. «Работать» в его понимании означало работать на ГБ. Мухин проглотил таблетку и отправился куда-то сквозь смерть. Работать.

Чтоб было легче ориентироваться на месте, он выбрал относительно знакомый слой. Теперь, когда он это умел, все казалось просто: посмотреть на деревья в лесу, найти среди них то, что нужно, и... Впрочем, нет, его впечатления поддавались описанию лишь до известного предела — до тех пор, пока иррациональное можно было выразить в привычных образах. Дальше, за этим пределом, начинался опыт абсолютно бессознательный, и передать его какими-то внятными средствами не смог бы никто.

Виктор подозревал, что ассоциации с лесом у него возникли не без помощи Бориса. Возможно, Ренат видел многообразие слоев как длинную полку с напильниками. Или с паяльниками. Или вообще ничего не видел и выбирал иначе, по-своему. В любом случае он вряд ли сумел бы объяснить, как это делается. Это ведь и Мухину не объясняли. Да и он теперь, спроси его кто-нибудь, также оказался бы в тупике.

— Витюша, ешь быстрей, тебе еще за картошкой идти.

Мухин повертел наколотую на вилку половину сосиски и, как следует ее рассмотрев, опустил обратно в тарелку. Настя, что-то протирая сырой вонючей тряпкой, постоянно двигалась и задевала бедрами стол. Сосиска в тарелке покачивалась.

Виктор отпил сильно растворенного кофе и поставил перед собой телефон.

— Кому звонить собрался? — спросила жена ботаника. Ей было абсолютно безразлично, но не спросить она не могла.

— Сейчас... Мне тут надо... — так же формально ответил Мухин, и на этом разговор был исчерпан. — Справочная? — сказал он, зачем-то повышая голос. — Мне нужен Корзун Матвей Степанович... — Виктор по памяти продиктовал паспортные данные и оторвал от какой-то газеты белое поле. — Да-да!.. — Он схватил карандаш и приготовился записывать, но это не понадобилось. Ему дали только один адрес и соответственно один телефон. Виктор запомнил.

— В справочную, что ли, звонил? — каркнула из своей комнаты чуткая теща. — А потом опять счет пришлют. Настенька, вы совсем о деньгах не думаете!

— Зато вы, мама, о них постоянно думаете! — дружелюбно крикнул ей Мухин. И шепотом, для Насти, добавил: — Все, дорогие женщины. Месяц кончится — студентов на улицу. Будем жить у себя, отдельно.

— Отдельно? — возмутилась за стенкой теща. — На какие же, позволь полюбопытствовать, средства?

— Вам бы, Светлана Николаевна, с таким слухом в цирке выступать.

— И кто этот Корзун? Он к нам придет? Настя, чем мы его угостим, вы об этом подумали? Витюша, пойдешь в магазин — купишь колбасы и бутылку водки, но только одну!

Мухин проглотил сосиску и пощупал зубцы на вилке — достаточно ли остры.

— Я вас обеих когда-нибудь прикончу, — пообещал он.

Светлана Николаевна ойкнула, Настя бросила сковородку и, развернувшись, уперла руки в боки.

— Что-о-о?.. Ты как разговариваешь, чурбан неотесанный?

— Во как зятек заговорил! — поддакнула теща.

— В милиции всего-то день посидел, а повадок уже набрался!..

— А я, Настя, предупреждала! Витя твой теперь арестант, он теперь уголовник. И друзья у него скоро такие же заведутся, уголовнички. Явится этот Корзун — на порог его не пускать! У нас, слава богу, есть что стибрить.

— Корзун не вор, — возразил Мухин. — Он шпион.