Сломанная головоломка

Юра вдруг представил себе их коробочку-комнату — одну из тысячи в этажерке-здании, представил себе их дом на краю огромного грязного города. Этот город: пятнышко плесени на гигантской, ползущей куда-то тысячелетиями плите Среднерусской возвышенности… Эту плиту — кляксу на кожуре гигантского вертящегося глобуса… Горошинку Земли, вертящуюся вокруг крошечного Солнца. Миллионы таких песчинок-звездочек, скукожившихся в червячок-галактику. Пришла курица и склевала всех червячков.

«Мы — обречены — жить — здесь». Юра опять стал вращаться, быстрее, чем в прошлый раз. «Мы. Здесь. Жить. Обречены».

Вспомнился тупой заголовок из газеты на кухне: «Один на один со Вселенной».

— Один. На один. Со Вселенной! — как проклятие произнес Юра вслух.

Костя, Лариса и Илья от этого захохотали. Голос Ларисы, осипший от смеха, раздался вдруг совсем рядом: — Ты тоже играешь?! Как здорово! Пойдем, — она взяла его за руку. Рука у нее была теплой. — Ох!.. Один на один со Вселенной!.. Не могу… У-у-у…

Открыв глаза, Юра удивленно уставился на Ларису. Та вытирала слезы. Юра понял, что и у него щеки — мокрые от слез.

— Ну, пошли! — Лариса потянула его за руку. Юра встал.

Костя и Илья перебирали газеты. — Каждому дагестанцу по пистолету! заорал радостно Илья, Лариса запищала от восторга.

— Он с нами будет играть, — сказала она, переведя дух.

— Правила знаешь? — засмеялся Костя. — Берешь газету. Представляешь себе как мужик трахает бабу. И читаешь: «Министерство связи расколото надвое». А?! — все захохотали. Юра ошалело молчал.

— Или вот: «Возрождение российских единоборств»! Юра улыбнулся. Потом засмеялся. И смеялся с этой секунды не переставая.

«ООН предъявляет ультиматум Багдаду!»

«Куда вложить ваучер?»

«Наслаждение от подлинного искусства».

— А вот так? — вытирая слезы, сказал Юра. Взяв с полки книгу он прочел (наугад! честно! Вы, конечно, не поверите, но вправду наугад!):

«Бытие определяет сознание»…

От воя и хохота проснулись Паша с Мишенькой. Они морщились, хлопали глазами и ничего не могли понять. Пришла Зоя — тоже с заспанными глазами.

— Вы что, сдурели?.. — улыбаясь, спросила она. Ответить ей никто не мог, все только тихонько всхлипывали. Мишенька и Паша удивленно молчали.

Лариса наконец поднялась с пола, куда недавно опять упала, обняла Зою, зачем-то поцеловала, еще раз засмеялась. Потом сказала:

— Да, Сережа извинялся, ему завтра дочку в сад отводить, рано-рано…

— А я заснула! Представляете? Слышь, Юра, пошла понюхать твои гладиолусы, или как их там? Задумалась…

— А вот еще, — сказал Юра. — «Гегель перевернул диалектику с ног на голову…»

Костя, Илья и Лариса плакали, у них болели от смеха животы.

— И Ленка, что ли, ушла? — спросила Зоя у удивленных Мишеньки и Паши, пока остальные валялись по полу.

— Схватила сумку и, чуть не плача, убежала. Что там у нее?..

Зоя махнула рукой. — Пойдемте, чаю, что ли, попьем?..

Степан Самойлович еще спал, поджав под стул ноги, сложив руки на животе и свесив голову набок. Во сне он улыбался, хмурился, бормотал что-то. Все тихонько расселись вокруг. Степан Самойлович подвигал вдруг руками и ногами, сказал: — Нет, я быстрее… — опять улыбнулся.

— Степа, а Степа? — Зоя потрясла его за плечо. Степан Самойлович сразу открыл глаза, удивленно огляделся. — Чаю не хочешь? С тортом, спросила Зоя.

— С тортом?.. — он еще ничего не понял. — С каким тортом?

— Чаю. С тортом.

— Хочу, — неуверенно сказал он. — А я тут уснул, похоже. Фу… Так о чем ты говорил, Юра? О том, что человеческое сознание устроено…

Юра засмеялся. Степан Самойлович очень удивился.

Паша опять спросил у Зои: — Так что с Ленкой-то?!.. Мы помочь ничем не можем?.. Серьезно.

— Да нет. У нее… — Зоя не могла понять, рассказывать, или нет. Потом засмеялась. — Только вы ей не говорите, ладно? Она психует жутко, просила, чтобы я молчала… Пришла, в общем, сегодня самая первая, мы с ней выпили здесь на кухне. И вдруг она посмотрела на чайник — и как подскочит! Вспомнила, что электрочайник дома не выключила. Помчалась домой. И оказалось — что выключила…

— И вот из-за этого — она так раскисла? Ох…

— Вначале — из-за этого. А потом — еще хуже… Она засомневалась… Ну, в общем, что, все-таки, выключила. Не была уверена.

Все замолчали.

— Можно ее понять, — сказал наконец Паша. — У нас однажды такой чайник за два часа прожег крышку стола и потом еще два ящика. Почти до полу опустился…

Степан Самойлович посмотрел, оглянувшись, на закипающий чайник и недовольно, с осуждением, покачал головой.

Юра, оглянувшись, тоже взглянул — и засмеялся. Сам не мог понять почему. Паша, Мишенька и Степан Самойлович удивленно смотрели на него. Лариса не выдержала первой, прыснула и тоже засмеялась. Посмотрев на нее, заулыбались и Костя с Ильей.

— Да, случай — серьезная вещь, — вздохнув, сказал Мишенька. — Но, с другой стороны, против судьбы не попрешь… Понятие судьбы…

Юра, перегнувшись пополам, обхватив себя за плечи руками, смеялся, крутил во все стороны головой. Мишенька обиженно замолчал. Юра вдруг вскочил, поднял палец. — Еще идея! — закричал он, вытирая слезы. — Другую игру вспомнил!..