Сломанная марионетка (ЛП)

Ледяной ветер хлещет мои волосы по лицу, и тогда я понимаю. Знаю, что эти шаги принадлежат Бишопу и Королям.

Лукан бросается на меня, хватает за волосы и притягивает спиной к себе. Все происходит так быстро, что я едва успеваю моргнуть, но когда это делаю, то вижу их. Прижатая спиной к Лукану, с пистолетом у виска, я умоляюще смотрю прямо на Бишопа, но он не смотрит на меня. Его плечи поднимаются и опускаются в гневе, его глаза устремлены прямо на Лукана.

— Что, бл*дь, здесь происходит, сынок? — спокойно спрашивает Гектор, не смущаясь того, что мне вот-вот вышибут мозги. Мое сердце колотится в груди, а по плоти бегут мурашки от страха. Нет. Не может быть. Я не для того пережила все эти воспоминания, весь этот подавленный бред, чтобы уйти из жизни от его рук. Его руки уже забрали у меня так много; я не позволю им забрать и мою жизнь.

Бишоп делает шаг вперед, его губы кривятся, а глаза чернее ночи. Такие черные. Я не видела такого взгляда раньше — дикий. Бросив взгляд через плечо, Нейт стоит там в той же позе, его костяшки хрустят. Он начинает прыгать на месте, выгибает шею, как будто готовится к бою. В чем я не сомневаюсь. Остальные мальчики тоже там, готовые броситься в драку, если понадобится. Знают ли они историю или нет, я вижу это прямо там. Их преданность Бишопу. Она неоспорима. Это Элитные Короли в полной форме.

— Ах! — Лукан сильнее вжимает пистолет мне в висок. — Не двигайся, бл*дь. Так как сегодня вечером люди будут умирать, я хочу кое-что рассказать Сильвер, чтобы она знала, что к чему.

— Не называй меня так, — шиплю я, слегка скривив губы.

— Эй, я делаю тебе одолжение.

— Пошел ты.

Он смеется, его дыхание касается моей шеи. Я не могу скрыть отвращение; меня тошнит, готова выплеснуть свои кишки на дорогу.

— Что, к черту, здесь происходит? — снова спрашивает Гектор.

Где Брэнтли? Это все было подстроено. Его и Хейлс нигде не видно. Снова оглядываюсь вокруг, насколько это возможно с той позиции, в которой нахожусь, и, конечно, их обоих нет там, где они были несколько минут назад.

Ненавижу.

— Во-первых, позволь мне начать с этого. Сильвер, ты много знаешь о фамилиях этих мальчиков?

Что?

— Какое отношение это имеет к тебе и к тому, что ты делал со мной годы назад?

— Я доберусь до этой части. — Лукан ухмыляется. Я слышу в его больном голосе, как много он получает от этого, и это то, что касается возраста. Тон твоего голоса — одна из последних вещей, которые меняются. Поэтому у Лукана все тот же голос.

— Что ты делаешь, Лукан? — предупреждает Гектор. Его тона должно быть достаточно, чтобы вселить страх божий в Лукана, но этого не происходит, потому что он продолжает.

— Гектор и Бишоп Хейс... Хейс означает «Дьявол», — начинает он, и только я открываю рот, чтобы задать еще один вопрос, его ладонь захлопывает его, останавливая меня. — Все, заткнитесь нах*й и дайте мне закончить, или, клянусь Богом, я ее пристрелю.

Лукан прочищает горло, прежде чем самодовольно пробормотать:

— Итак, на чем я остановился? Ах да, на именах. Лукан и Брэнтли Витиозус. Я займусь значениями имен и английским переводом, когда закончу. — Он смеется. Затем его губы касаются мочки моего уха, прежде чем он шепчет: — А ты знаешь, каким театральным я могу быть, не так ли, Сильвер?

Первые капли слез, затем гнев. Ярость.

Он продолжает.

— Макс, Сент и Кэш Дитио. Феникс и Чейз Дивитэ. Рагуэль, Эйс и Илай Ребеллис. — Он смеется над последними двумя. Мой взгляд устремляется на Нейта, которого теперь сдерживают Чейз и Кэш. Он выглядит абсолютно одичавшим. Из-за недостатка света и размазанных слез мне трудно смотреть, но даже если я не могу этого увидеть, я, черт возьми, могу это почувствовать.

Лукан продолжает.

— Нейт Малум Риверсайд. — Затем он смеется, снова приближая свои губы к моему уху.

Закрываю глаза, борясь с желчью, которая вот-вот выплеснется из моего рта не только от его близости, но и от его прикосновения.

— Йохан, Хантер, Джейс и Мэдисон Венари.

Я замираю. Краски покидают мое лицо.

— Ты слышишь это, Сильвер? Тебя удочерили... тебе и этого твоего брата-скитальца.

Что? Еще больше слез льется из моих глаз. Это не может быть правдой. Не может быть. Он издевается надо мной. Мой отец — это мой отец, а моя мама — это моя мама. Лукан — это то, что он есть.

Я смотрю на Бишопа, который наконец-то смотрит прямо на меня, и я вижу это. Взгляд. Так он смотрит на меня, когда мы остаемся одни. Его брови нахмурены, а взгляд устремлен на меня.

Это не только правда, но он знал.

Рыдания прокатываются по моему телу, колени подгибаются, но Лукан поднимает меня на ноги.

— Осторожно, осторожно... возможно, ты сможешь обсудить значения этих фамилий и о том, что они означают в отношении долга каждой семьи перед Королями, но позволь мне сказать тебе вот что, Сильвер, — шепчет он мне на ухо так сурово. — Когда ты узнаешь все, что нужно знать об этом — они убьют тебя.

Мне все равно.