Сломанная тень

Важность читаемых бумаг подчеркивал наморщенный лоб, нахмуренные выцветшие брови и появившийся в кабинете портрет императора. Государь словно заглядывал Дашкину через плечо и разделял его озабоченность, дергая усами в колыхании свечей.

– А! Тоннер! – соизволил заметить доктора Арсений Кириллович, но тут же и позабыл.

Илья Андреевич нарочито громко высморкался. Князь вздрогнул, но чтения не прервал, напротив, схватив перо, принялся что-то яростно подчеркивать. Следующий абзац, напротив, его успокоил и даже вверг в задумчивость. Сняв очки, князь задумчиво уставился в потрескавшийся потолок.

Тоннер забеспокоился. Мозг – наименее изученный и наиболее уязвимый орган. Неспроста он защищен со всех сторон сросшимися костями. Любое воздействие, внешнее или внутреннее, способно нанести ему непоправимый ущерб! Банальный ушиб часто приводит к слабоумию. Не оно ли настигло Арсения Кирилловича?

Илья Андреевич поводил карандашом перед лицом князя. Боже! Зрачки не реагируют!

– Ваше сиятельство! – громко окликнул. – Как чувствуете себя?

– А! Тоннер! – князь с отвращением вернулся на грешную землю. – Отлично! Благодарение Богу, поправился!

– Уверены?

– На все сто!

Тотчас снова углубившись в бумаги, князь указал Тоннеру на дверь. Илья Андреевич потер подбородок.

– Голова не кружится?

– Нет! – прорычал князь. – Я же сказал: все отлично!

– Шантажистка больше вас не тревожила?

– Какая шантажистка? – с наигранным безразличием спросил князь. – Ах да! Откуда вам знать! Это был Тучин! Убили его! Дошантажировался!

Дашкин громко расхохотался.

«Неужели нервная горячка? Чрезмерное возбуждение, беспричинная веселость – ее обычные симптомы!» – размышлял про себя Тоннер. Вслух осторожно заметил:

– Ваше сиятельство! Я не уверен, что Тучин…

– Вы не уверены? – Дашкин сморщился, изобразив пренебрежение, граничащее с уничижением. – Да что вы о нем знаете? Тучин был мерзавец, развратник и к тому же художник!

«Похоже, князь утратил способность рассуждать логически! – перепугался новому симптому Тоннер. – А ну-ка, проверим!»

– А где Тучин раздобыл письмо?

– Где? Где? В…! – Князь неприлично выругался и снова расхохотался. – Где ж еще? Но я ее простил! Простил! На радостях!

Метать перед свиньями бисер глупо, но уж больно Дашкина распирало:

– Помните, я вчера в отставку подал? Как все всполошились, как забегали в Зимнем! С утра, знаете, кто пожаловал?

– Нет!

– Ну, догадайтесь, Тоннер. Догадайтесь!

«А вдруг банальный жар? – метался меж диагнозов Илья Андреевич. – Как бы лоб ему пощупать?»

– Думаешь, министр двора? Нет! Обер-церемониймейстер? Снова в молоко! – Доктор предательски молчал, Дашкину приходилось самому спрашивать и себе же отвечать. Впрочем, это доставляло ему удовольствие! Воистину, он вознагражден за все мучения! – Сам приехал умолять!

«Бред, – понял Тоннер. – Воспаление в мозгу? Настойку ольхи назначить?»

– Не могу, говорит, отставку принять! Кто Россию с колен подымет? Давай, говорит, в Государственный совет. Понимаешь, да? Куракин-то[86] на ладан дышит! Со дня на день окочурится.

«Галлюцинации! Хорошо, хоть Николай к нему приезжал, а не Цезарь! Значит, связь с действительностью не до конца утрачена!»

– Вот, Илья Андреевич! Оценили! Оценили наконец! Нет бы раньше… Силы-то уж не те…

Тоннер глядел отчего-то грустно.

«Даже докторишка мне завидует! – обрадовался Дашкин. – Ой, что будет в Сенате!»

– А вы, я смотрю, не рады?

«Домашнее лечение отпадает. Придется в сумасшедший дом!» – решил Тоннер.

– Я, пожалуй, к княгине зайду…

– Да, да! Капелек ей пропиши! Целый день рыдает! Государь лично утешал, а все без толку.

– Я хотел бы обсудить здоровье вашего супруга.

– Пошел он к черту! – княгиня приняла Тоннера в вышитом цветами шелковом платье, но заплаканные глаза, искусанные губы, внезапная седина в замысловатой прическе были выразительней траурных одеяний.

Он пододвинул стул и присел подле:

– Ваш супруг болен! Очень болен!

Юлия Антоновна тихо рассмеялась:

– Что ж, я желаю ему долгой и мучительной смерти! Я не любила его, но всегда уважала! А это ничтожество, этот Тартюф, замучивший меня лекциями о нравственности, сегодня взял и продал меня. Как крепостную девку! За кресло в Государственном совете!

У Тоннера отвисла челюсть.

– Император действительно к вам приезжал?

– Увы! После его визита князь за модисткой сразу послал! Нельзя же ублажать царя в старых платьях!

Тоннер присвистнул. Отчасти он был рад. Стало быть, князь не помешался.

– Теперь по крайней мере вы спасены от тирании мужа.

– Юленька! – раздалось вдруг из анфилады.

– Легок на помине!

– Как платьице? Понравилось?

– Слышите, аж пищит, так рога ему нравятся! Золотые! Пошел к черту! – Юлия Антоновна бросилась к столику, где обреченно ожидал неизбежного полета графин. Еще утром ему составляли компанию полдюжины стаканов.

– Не гневайся, душенька! – князь укрылся за фарфоровым экраном.

– Я, пожалуй, пойду, Юлия Антоновна, – поклонился Тоннер. – Простите, если что не так…

Выйдя из дома, доктор направился к ожидавшему его извозчику, но дорогу ему преградил жандарм:

– Тоннер Илья Андреевич? – строго спросил он.

– Да! А в чем дело?