Сломанное сердце

– Хорошо, – примирительно улыбается парень. – Ну, вы понимаете, что ситуация тупиковая? Мои клиенты не должны ждать неизвестно сколько. Они имеют право продать свою долю незамедлительно. Знаю, знаю, что по закону преимущественное право у Зои Ивановны. Так мы ей и предложили.

– Купить угол за два миллиона? А почему не за десять?

– Ну, мы посмотрели примерные цены, – бормочет тётка. – Мы же не должны продавать дешевле, чем…

– Это была примерная цена, – вмешивается парень, – средняя температура по больнице. В любом случае, Зоя Ивановна выкупить долю не может. Сколько вы предложили, Зоя Ивановна? Пятьсот тысяч? Но это смешно. А больше она не может. Что тут поделать?

– Зачем что-то поделывать? Есть порядок, как всё должно происходить. Во-первых, вызываем эксперта для оценки недвижимости. Только такая цена является правомерной, а не «посмотрели примерно». Во-вторых, согласовываем рассрочку…

– Ну уж нет! – вскидывается Валентина. – Мне надо сразу всю сумму! Имею право! Мне зачем каким-то кусками?

– Если вы не согласитесь на рассрочку – значит, согласуем её через суд. Это раз. А дальше будьте готовы компенсировать Зое Ивановне все расходы по коммунальным платежам за сколько лет? Пятнадцать? Я так понимаю, вы за квартиру не платили свою часть?

– Так я тут и не жила! С чего бы я должна?

– Закону без разницы, где вы жили. Как совладелица вы обязаны были делить коммунальные расходы. Это просто факт. А поскольку Зоя Ивановна все эти годы платила одна, мы взыщем помимо этих расходов так же и все пени за пятнадцать лет, и все моральные убытки, и, разумеется, все судебные издержки, как с проигравшей стороны. А это только мне вы будете должны около ста тысяч.

– Да как так-то? – багровеет тётка. Поворачивается к мужу, затем к риэлтору. – Слава? Это же бред, да?

Но тот мнется, отводит глаза.

– Слава?! Это что, всё вот так?

– Ну… смотреть надо… – бормочет он беспомощно.

– Ну, вы смотрите, – продолжаю я, – скажем, до среды. В среду встретимся в моем бюро после обеда. Сейчас дам визитку, там адрес. И тогда уже, как положено, согласуем порядок действий. Сразу говорю, про миллионы эти мифические можете забыть. А если дойдет до суда, то и «смешные» пятьсот тысяч вы вряд ли получите.

Через минуту вся эта троица уходит, и я наконец иду домой. Сил нет даже поужинать, только душ, чай и сразу спать.

* * *

Во вторник ловлю себя на мысли, что иду на лекцию к четвертому курсу и неуловимо волнуюсь. Самую малость. Просто как легкая рябь на водной глади. И всё же мне это не нравится. Напоминаю себе: он всего лишь мальчишка. А вот я – отнюдь не юная школьница, которой позволительно трепетать от мужского внимания. Вроде успокаиваюсь.

Шаламов приходит на лекцию со звонком, здоровается, к счастью, просто вежливо и вообще не выказывает ничего такого. Ни усмешек нахальных, как в пятницу, ни взглядов, от которых не по себе. С виду – обычный студент. Но, что странно, уходит он в самый конец аудитории, забирается буквально на галерку. Его компания удивленно оглядывается, шепчется. Боевая подруга Свиридова даже зовет его пару раз, но Шаламов не реагирует. И всю лекцию сидит – ну просто сама серьезность и сосредоточенность. И слава богу.

Однако после лекции он никуда не уходит. Даже с места не встает. Сначала я не обращаю на него внимания – часть студентов, облепив меня тесным кольцом, задают по лекции вопросы, и я охотно на них отвечаю. Потом, когда все постепенно расходятся, вижу – сидит. И только когда аудиторию покидает последний – Артём поднимается из-за стола и медленно идёт вниз.

Другому я бы сказала на его неспешную походочку: пошевелись, быстрее давай. Но тут подхожу к двери, стою и молча жду, когда он спустится, выйдет и я смогу закрыть аудиторию. Потому что чувствую, как недавнее волнение снова возвращается. И с каждым его шагом скачками нарастает в груди. Черт-те что.

Я себя, конечно, беру в руки и внешне выгляжу спокойно – не подкопаешься, но сердце бьется так, что его стук громче шума в коридоре. Скорее бы уже ушёл.

Но Шаламов подходит к двери и вместо того, чтобы выйти, берется за ручку и закрывает её.

19. Артём

С Ленкой у нас в эти выходные вышла эпическая ссора. А заодно – и со всеми нашими. Но началось с Ленки.

Мы договорились затусить в Модном квартале. Я согласился, но сразу шёл туда с конкретным намерением – высказать ей, чтобы впредь не совала свой нос куда не просят.

В общем-то, что хотел – то и сделал. Влетел на всех парусах в «Фо Ми», где наши засели. Ну и с ходу вывалил всё, что накипело.

Наши в первый момент малость опешили – я же обычно на людей не бросаюсь. Тут уж просто не выдержал, и сорвало клеммы.

Ленка сначала изображала полное непонимание и оскорбленную невинность. Потом я её припёр:

– Ты ляпнула при Ле… при Самариной про отель? Что смотришь? Ты?

Ленка сразу в слёзы. Припомнила, что писала за меня когда-то курсач, конспектами обеспечивала, прикрывала, помогала, бежала по первому зову, после каких-то гулянок мчалась на вписки и отвозила домой, да много всего. А я, сволочь, пользовался и не ценил.