Сломанное сердце

Дом Шаламова самый последний, в конце улицы. Почему-то приходит мысль: интересно, кто его родители. Но тут же отмахиваюсь: да какое мне дело. Останавливаюсь у ворот. Поворачиваюсь к нему – а он спит. Лицо такое расслабленное и безмятежное, только длинные ресницы слегка подрагивают.

Надо его разбудить и скорее ехать по делам, но я почему-то сижу и смотрю на него. И сама себя не понимаю: что я вообще тут делаю? Сижу в машине черт знает где и любуюсь спящим мальчиком. Нонсенс. Бред. Я точно с ума сошла.

– Артём, – зову его я и тихонько касаюсь предплечья. – Артём, просыпайся.

Шаламов вздрагивает, разлепляет веки и в первую секунду смотрит перед собой, явно ничего не понимая. А уж когда поворачивается ко мне, то у него такое изумленное лицо делается, что у меня вырывается тихий смешок. Он даже закрывает глаза и снова открывает, словно сомневается: реально ли то, что видит. Но тут же, видимо, вспоминает, что к чему, и удивление сменяется просветлением и радостью.

– Лера, – произносит мягким полушепотом. И мне даже как-то неловко сейчас напоминать ему, что для него я – Валерия Сергеевна. Странная, конечно, ситуация. И момент странный, но какой-то трогательный и теплый, что ли.

– Я уснул, – говорит.

– Я заметила. Ну всё, Артём, иди. Лечись. Поправляйся.

– Э-э… – Он оглядывается на свой дом. Потом снова смотрит на меня, и я чувствую, он не хочет уходить. – А может, чаю? Или…

– Нет, я и так потеряла уйму времени. Надо ехать. Иди-иди.

Он вздыхает, берется за ручку дверцы, но вдруг поворачивается ко мне.

– Спасибо.

Я не успеваю сообразить, как он наклоняется и целует меня в щеку горячими губами. И тут же выходит. Но домой не идет, а останавливается возле ворот и смотрит. Смотрит неотрывно всё время, пока я, развернувшись, не уезжаю. Я тоже смотрю на него в зеркало заднего вида, пока его силуэт не исчезает из поля зрения. И я уже даже не пытаюсь хоть как-то себе объяснить, почему улыбаюсь без причины, почему его поцелуй меня не возмутил, почему настроение вдруг хорошее…

21. Лера

Подъезжаю к шлагбауму, и бдительный охранник не выпускает меня. Точнее, не торопится поднимать этот дурацкий шлагбаум. Вытянув шею, разглядывает у меня в салоне… уж не знаю, что именно. Может, не увожу ли я обратно бесчувственного Шаламова? Бред какой-то. Приподняв руку и постукивая пальцем о часы, я намекаю ему, что мне пора. Он наконец кивает и запускает механизм, медленный до ужаса.

С другой стороны шлагбаума останавливается ещё один автолюбитель. На красном спорткаре. Видимо, это либо кто-то из местных, либо просто частый гость, потому что охранник улыбается и машет девушке за рулем.

Я мельком бросаю на неё взгляд, а затем присматриваюсь получше. Но даже несмотря на блики на лобовом стекле, вижу, что это Свиридова Лена. И, неизвестно почему, становится немного не по себе.

Господи, она-то здесь откуда? Наверное, к Шаламову, тут же догадываюсь я. Она тоже меня видит и, бесспорно, узнает. И когда путь открыт, она почему-то не трогается с места. Я проезжаю мимо и вижу, как она сидит, вцепившись в руль в какой-то неестественно закаменевшей позе.

Никогда не верила во всякие предчувствия и прочие призрачные материи, а тут ощущаю, как под сердцем холодеет. Буквально на секунду и тут же отпускает. Но неприятный осадок остается. Хотя с чего бы?

Говорю себе: что тут, черт возьми, такого? Ну довезла я приболевшего студента – это ничего не значит. Может, я просто добрая душа. Да и вообще, хоть райончик и маленький, но один Шаламов, что ли, здесь живет? Мало ли к кому я приезжала. Хотя Свиридова-то наверняка другие варианты и не допускает, более того – напридумывает себе лишнего.

Уже напридумывала, судя по тому, как она застыла. То, что она влюблена в Шаламова, видно невооруженным глазом. Я, во всяком случае, заметила это на первой же лекции. Как и то, что он на неё смотрит как на мебель. И мне было бы её искренне жаль, если бы не вечный негатив, который исходит от неё, как радиация.

Господи, вздыхаю я, выворачивая на трассу, мне вот только этих опереточных страстей не хватает для полного счастья.

К вечеру я, конечно, начисто забываю про Свиридову. А про Шаламова, наоборот, постоянно вспоминается. И даже его поцелуй вызывает невольную улыбку. Как он там, интересно? Перед сном, лежа в темноте, немного фантазирую на тему, как у нас могло бы сложиться, будь всё по-другому. Ладно, не всё. Но хотя бы будь я на пять лет младше и не замужем.

А засыпаю с мыслью, что пять лет не такая уж огромная разница…

Однако утром понимаю, что всё это надо срочно прекращать. То есть между нами и так, конечно, ничего нет, но ощущение такое, что есть. Ну или наклевывается. Вчера весь день блаженно улыбалась и даже сегодня, не успела проснуться, как сразу думаю про него. А это недопустимо. Быть влюбленной дурой и впутаться в отношения с мальчишкой – самое последнее, что мне нужно.

* * *

Вся эта и следующая недели выдаются крайне напряженными. Несколько раз даже приходится просить Игоря, чтобы провел вместо меня семинары, потому что буквально пропадаю в суде. И не только в суде.