Сломанные вещи

– Обо мне не беспокойся, – говорю я, протискиваясь мимо Миа в ее комнату. На кровати, развалившись и опираясь на локти, лежит Эбби. Рядом, обложкой вверх, чтобы не потерять страницу, с которой надо будет продолжить чтение, положен экземпляр «Пути в Лавлорн».

– Кто этот хмырь? – спрашивает она меня без обиняков, дергая подбородком в сторону Уэйда.

Я бросаю на Уэйда взгляд, как бы говорящий: вот видишь? Но он просто обходит комнату по кругу, вглядываясь во все детали, прямо как археолог, впервые попавший в гробницу Тутанхамона.

– Он не настоящий хмырь, – говорю я. – Он просто играет роль заправского хмыря на телевидении. – Эбби фыркает от смеха. – К тому же, – добавляю я, обращаясь уже к Миа, которая только что вернулась в комнату и с подозрением смотрит на Уэйда, – он знает об этом деле все, что только возможно. Он изучает его последние пять лет. Если нам кто-то и может помочь, то это он.

Уэйд наклоняется, чтобы всмотреться в фотографию в рамке, стоящую на письменном столе Миа. Вот сюрприз. И на этой фотографии красуется Эбби, томно глядящая в объектив фотоаппарата глазами в обрамлении усеянных блестками накладных ресниц.

– По словам Бринн, вы считаете, что ответы на вопросы находятся в Лавлорне, – говорит он, не распрямившись и не повернувшись к нам. – Я на вашей стороне. Это убийство было не просто ритуальным. Это было целое повествование. Оно рассказало настоящую историю. И разумеется, это жертвоприношение вполне соответствует тому, что мы узнаем из «Пути в Лавлорн» о Фантоме и о том, как он выбирает свои жертвы.

– Случившееся почти дословно совпало с тем, что мы написали в фанфике, – говорю я. Это и была моя главная ошибка пять лет назад – сказать полицейским, что в каком-то смысле мы запланировали убийство. Мы написали о нем. Мне и в голову не пришло, что они используют это как доказательство того, что я участвовала в убийстве Саммер. Какая идиотка будет писать об убийстве, которое планирует совершить, а потом признается в этом, в этом копам?

Уэйд все еще возится с предметами на письменном столе Миа, поправляя кучку скрепок, переставляя ее ноутбук производства «Эппл», так чтобы его край был параллелен краю стола.

– Кто-то либо хотел вас подставить, либо оказался поглощен той же фантазией, что и вы.

– Откуда ты все это знаешь? – с прищуром спрашивает Миа.

– О, я знаю все, что только можно было узнать. Хронологию событий, информацию о подозреваемых, то, как все это освещалось в газетах и других СМИ, результаты патологоанатомической экспертизы. – Уэйд, словно петух, выгибает грудь. – Я даже создал веб-сайт, чтобы помочь доказать невиновность Бринн, когда мне исполнилось четырнадцать лет. Всеобъемлющий, подробный и непредвзятый. Это мой девиз. – Он отбарабанивает это так, словно все напечатано на его визитных карточках. Зная Уэйда, я не удивлюсь, если именно так оно и есть. – С тех пор как я начал вести этот сайт, у меня было четыреста тысяч различных посетителей, а количество посещений за…

– Погоди. – У Миа сейчас такой вид, будто еще немного – и ее глазные яблоки взорвутся от злости. – Погоди. Уэйд Тернер. Ты тот самый Уэйд Тернер, который ведет сайт FindtheTruth.com?[16]

– Да, это я. – Уэйд улыбается ей до ушей. – Кузен Бринн.

– Троюродный, – быстро добавляю я.

Секунду Миа смотрит на него, утратив дар речи. Затем поворачивается ко мне.

– Бринн, можно тебя на минутку? – говорит она, цедя слова сквозь зубы. – Давай выйдем.

Как только мы оказываемся в холле, она практически набрасывается на меня. Надо отдать Миа должное – для девушки, сложенной, как балерина, хватка у нее прямо-таки железная. Внезапно я оказываюсь зажатой между шатающимся ломберным столиком и металлической вешалкой, на которой висит зимняя одежда.

– Какого черта, о чем ты вообще думала? – шепчет она. – На кой ляд ты привела этого… этого…

– Хмыря? – подсказываю я.

– Да, зачем ты привела этого хмыря в мой дом?

Я обхожу ее с фланга, чтобы она не смогла прижать меня к стене.

– Я же тебе говорила, Уэйд крутой и классный. – Правды в этом утверждении процентов пятнадцать. – И он мой родственник.

– Троюродный брат, – цедит она сквозь зубы.

– И он может нам помочь. – В этом правды побольше, чем пятнадцать процентов, но, разумеется, ей я не говорю, что в основном он будет помогать мне. Старина Уэйд – мой билет в один конец из этого городишки. – Послушай, Уэйд не шутил. Он знает все. Он уже пять лет, несмотря ни на что, борется за то, чтобы восстановить мое доброе имя – восстановить наши с тобой добрые имена. Тебе хоть известно, что копы занимались еще одним парнем из команды по американскому футболу? Девятиклассником по имени Хит Мур?

– Но у игроков в американский футбол было алиби, – говорит Миа.

Я делаю глубокий вдох.

– А вот и нет.

Когда я рассказываю ей, как прижала к стенке Джейка Гински, ее глаза округляются, и на секунду вид у нее делается совсем какой же, как у той, двенадцатилетней Миа, нашей маленькой балерины. После того, как я заканчиваю рассказ, она какое-то время кусает свою нижнюю губу.