Сломанные вещи

– Хит Мур. – Она морщит лицо, пытаясь вспомнить это имя. – Я не помню, чтобы Саммер когда-нибудь о нем говорила.

– То-то и оно. Я тоже такого не помню. – На секунду я вспоминаю, как Саммер стояла рядом со мной в душе и как вода текла между ее грудями и собиралась каплями на ресницах. «Ты меня любишь? – спросила она уже позже, положив голову на мое плечо, и мне так сильно захотелось поцеловать ее, что я не могла пошевелиться, так было страшно. – Ты всегда будешь меня любить?»

Конечно же, я любила ее. Я была в нее влюблена.

– Докажи это.

Я отбрасываю это воспоминание, затаптываю его в землю, разбиваю на куски. Это единственный способ помешать ей неотступно преследовать меня, не давая никакого покоя. Я должна как-то уничтожить ее призрак.

Миа выдыхает воздух, и это звучит как долгий вздох.

– Хорошо, – говорит она. – Пусть он остается.

И я снова замечаю, насколько печальнее она выглядит сегодня даже по сравнению с тем, какой была вчера. Нет, скорее она выглядит не печальной, а опустошенной. Как будто кто-то засунул в нее соломинку и высосал все нутро. Неужели это из-за Оуэна, из-за того, что я сообщила ей о его возвращении домой? Но не может же она до сих пор быть от него без ума. Не пять же лет спустя. И не после того, что он с ней сделал.

Не после того, что он и Саммер сделали вместе.

Но есть еще то, что хуже всего, то, что запрятано глубоко-глубоко, самое правдивое и ужасное про меня, то, что ввергает в смятение и делает всего лишь получеловеком, запутавшимся и мерзким. Я была опечалена, когда погибла Саммер. Конечно, опечалена. Ведь она была моей лучшей подругой.

Но малюсенькая, крошечная часть меня была также рада.

* * *

Возвратившись обратно в спальню Миа, мы обнаруживаем, что Эбби с Уэйдом быстро нашли общий язык. Она все еще лежит на кровати, но теперь листает «Путь в Лавлорн», а он сидит на полу, вытянув длинные ноги и время от времени наклоняясь к ней, чтобы показать какое-то место на той или иной странице.

– Я что-то не врубаюсь насчет всей этой истории с Фантомом, – говорит Эбби, когда мы входим в комнату. – Что собой представляет этот Фантом?

– А-а. – Уэйд машет указательным пальцем. В своем прикиде он и впрямь похож на спятившего профессора из 1970-х годов. – Фантом – это самое лучшее, самое интересное из того, что есть в Лавлорне. Но сама книга не представляет собой ничего особенного.

– Эй, полегче! – автоматически протестует Миа.

– Это правда. – Уэйд откидывает волосы, упавшие ему на глаза, и, щурясь, смотрит на нее. – Послушай, я читал всех известных авторов книг в жанре фэнтези: Толкиена, Мартина, Льюиса, Роулинг…

– Интересно, почему меня это ничуть не удивляет?

Но Уэйда уже не остановить.

– В своей заявке на поступление в Бостонский университет я писал о роли фэнтези в современной жизни.

– Погоди, погоди. – Миа уставляется на Уэйда с его странной, купленной в магазине сэконд-хенд одеждой и постоянно написанным на лице удивлением человека, казалось, только что вылезшего из подземного бомбоубежища, где он провел много лет. – В твоей заявке на поступление в Бостонский университет?

Он недоуменно моргает.

– Ну да, меня переводят туда осенью.

Даже у моего чудика-родственника Уэйда есть вполне нормальная жизнь. Мы с Миа переглядываемся, и я ощущаю волну сочувствия и взаимопонимания. Мы Две Последние Неудачницы Северного Полушария. Но у Миа, по крайней мере, есть Эбби. И она умная. Она пробьется.

– Я хочу сказать только то, что в Лавлорне нет ничего особенного. – Он опять поворачивается к Эбби, которая смотрит на него округлившимися глазами. – Лавлорн являет собой смешение всех прочих стереотипов, имеющихся в жанре фэнтези.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

Он делает глубокий вдох.

– Это просто попурри. Ничего нового. И это в общем-то неудачное попурри. Гномы, тролли, феи, привидения и ведьмы. Впечатление такое, будто Уэллс собрала все популярные книги жанра фэнтези, взболтала их и вылила на одну страницу. Единственным, что она сделала неплохо, придумала закончить книгу вот так, на полуслове. – Он делает паузу, чтобы его слова уложились у нас в головах, и я вижу, что на лице Миа написано возмущение. – Но Фантом… что ж, Фантом был, по крайней мере, чем-то новым. Он был целиком ее детищем.

– Но что именно он собой представляет? – говорит Эбби, с трудом садясь на кровати. Она ловит мой взгляд на своем животе, где видна полоска плоти, бледной и мягкой на вид, и быстро закрывает ее футболкой.

– Из книги Уэллс мы этого так и не уясняем, – спешу сказать я, чтобы она не подумала, что я разглядывала ее. – Джорджия только намекает, что это какая-то сила, сосредоточившаяся в одном человеке.

– Но мы знаем, что он испытывает голод, – говорит Миа. – Именно благодаря Фантому Лавлорн круглый год выглядит как картинка, урожаи неизменно обильны и никто больше не ведет войн. Он обеспечивает процветание и мир. Но взамен… – Она замолкает и переводит взгляд на меня, ища помощи.

Нас опережает Уэйд.