Сломанные вещи

– Это потому, что нас никто не заметил. – Бринн полностью разворачивается на своем сиденье и сердито смотрит на Эбби. – Ты ведь здесь живешь. Так что должна знать, как настроены местные жители.

– Я ни с кем не общаюсь, или ты забыла? – с безмятежным видом произносит Эбби. – Я такая же затворница, как и Миа.

– Я думала, ты знаменита.

– Я знаменита онлайн.

Бринн закатывает глаза.

– Извини, Бэтмен. По твоему виду не скажешь, что ты стараешься держаться в тени.

Бринн права: сегодня на Эбби надеты юбка из тафты с рисунком в горошек и подолом, отделанным оборкой, футболка с надписью «Победа», желто-зеленые туфли и очки в круглой металлической оправе, как у Гарри Поттера.

– Думаю, мы тоже должны поехать туда, – говорит Уэйд.

Теперь Бринн набрасывается уже на него.

– А, ну да, конечно. Все пройдет просто замечательно. Извините, ребята, но на сегодня с меня хватит дурацких идей.

– Я говорю серьезно. – Уэйд разворачивается и обращается к Эбби. – Убийцы часто не могут продолжать держаться в стороне от места преступления, от внимания СМИ, от всего того, что как-то связано с делом. Готов на миллион поспорить, что убийца Саммер будет присутствовать на церемонии поминовения.

– Он прав, – говорит Эбби. – Я смотрела целый документальный фильм, снятый на эту тему.

Я чувствую на себе взгляд Бринн и отвожу глаза. Оуэн вернулся домой через пять лет, аккурат к церемонии поминовения Саммер. Неужели это может быть простым совпадением?

Нет. Конечно же, нет.

Но тут я начинаю думать о его улыбке и о том, как он, бывало, похлопывал меня по руке и говорил: «Привет Макарошка», когда мы встречались в коридорах школы. И о тех днях, которые мы проводили в шалаше на дереве, поедая сыр чеддер, положенный ломтиками на крекеры из непросеянной пшеничной муки. Вкус у этих бутербродов был необычный, поистине восхитительный. И о том, как он наблюдал за моими танцевальными номерами, наблюдал по-настоящему внимательно, опершись подбородком на сцепленные руки, полный искреннего интереса, и не важно, как долго продолжался мой танец. И вспоминаю наш поцелуй.

И я знаю, что тот Оуэн, прежний Оуэн, Оуэн, в которого я всегда верила, верила даже после того, как он разбил мне сердце, – это единственное, что у меня еще осталось. Я не могу потерять и это тоже.

– Именно об этом все и подумают, если там появимся мы, – говорю я. – Голос мой звучит слабо и невнятно. Как его плохая запись на диктофоне. – Люди решат, что мы не можем держаться в стороне, потому что мы и есть убийцы.

– Нам даже не придется выходить из машины, – говорит Уэйд. – Мы просто подъедем так близко, как только возможно, и станем наблюдать.

Бринн качает головой.

– Нет. Миа права.

– Да бросьте вы. – Уэйд смотрит на меня, потом на Бринн, потом снова на меня. – Разве вы не хотите положить этому конец?

Бринн брезгливо фыркает. Когда мы были детьми, Бринн всегда казалась мне намного, намного смелее всех остальных. Она была в тысячу раз смелее меня самой. Когда в шестом классе нам пришлось препарировать червяка, я побежала в туалет, и меня вырвало. А Бринн и глазом не моргнула. Когда Хупер Уоттс обозвал меня Бессловесной Миа и начал трепать всем, что я слишком глупа, чтобы уметь говорить, я только доказала остальным его правоту, поскольку абсолютно ничего не сказала. А когда он стал заявлять, будто Бринн застукали за кражей нижнего белья девочек из шкафчиков в раздевалке при спортзале, она рассказала всем, что он платил ей за то, чтобы таким образом пополнить свою коллекцию.

Что ж, может быть, она и смелее. Но сейчас ей страшно.

Я делаю глубокий вдох.

– Хорошо, – говорю я. – Едем.

Бринн с изумлением воззрилась на меня.

– Ты что, рехнулась?

– Возможно, – отвечаю я, чувствуя странное облегчение и ощущая себя непривычно свободной. Она продолжает потрясенно глазеть на меня, как будто никогда не видела прежде, и я не могу удержаться от того, чтобы мысленно не сделать небольшой прыжок, простерев руки к небу, и не подумать: «Победа».

Почему Лавлорн явил себя Одри, Эшли и Эйве, хотя до них по этим лесам уже бродило бесчисленное множество других детей, не находя здесь ничего, кроме поганок, гниющих стволов деревьев и певчих птичек, нервно щебечущих, сидя на ветках?

Быть может, потому, что Лавлорн нуждался в них.

А быть может, быть может, потому, что в Лавлорне нуждались они сами.

Из «Пути в Лавлорн» Джорджии С. Уэллс

БРИНН

Наши дни