Сломанный мальчик

Я изменила запрос на «Убивать кого-то во сне». Тут ответ был куда более развернутым и намного лучше подходил к ситуации.

«Когда вам снится убийство, а вы и есть тот самый душегуб — это говорит о том, что вы давным-давно состоите в совершенно ненужных вам отношениях и уже давно пора их прекратить. Прекратить — значит перестать выискивать хорошее там, где оно закончилось еще сто лет назад. Сон рекомендует вам перестать реанимировать дохлую лошадь».

Ага. Это прямо как в том анекдоте: «Что-то у меня в попе нехорошо, доктор! Батенька вы мой, а что же у вас может ТАМ быть хорошего?»

Расшифровка сна меня вполне устроила, тем более я как раз находилась в отношениях, которых по сути и не было.

Прихлебывая гуляш, я поежилась и чуть не выплюнула густой суп обратно. Сквозь томатную жижу на меня не мигая смотрели карие глаза убиенного мной во сне Виктора. Я с отвращением оттолкнула от себя тарелку. Видеть утопленника у себя в супе — это, знаете, даже для моего хорошего аппетита как-то слишком.

Когда официант поставил на столик кофе, я поняла, что как раз сейчас — лучшее время для того, чтобы попробовать рекомендованное мне доктором Минераловым интервальное голодание. Интервальное голодание — лучший гарант того, что хотя бы в течение ближайших шестнадцати часов глаз мертвого Виктора не стечет с кофейной ложечки обратно в чашку, как он это только что проделал. Я практически на бегу рассчиталась за обед и выскочила на свежий воздух.

Буквально пятнадцать минут попетляв по узким улочкам, я вышла к старинному зданию с совершенно нечитаемой табличкой. По русски бы это звучало примерно: «Вепоёгзед» Бр-р-р-р, какое ужасное слово!

К сожалению я так рвалась исполнить свой гражданский долг, что напрочь забыла поинтересоваться у Иштвана, а кто же меня тут желал видеть.

— Майор Буйтор на месте?

— Not. He’s gone.

— А кто ж меня тогда вызвал? Мей би Томми?

— That Tommy? Molnar, assistant Major?

Я, честно говоря, без малейшего понятия — Мольнар ли он! Дежурный куда-то долго звонил, жестом велев мне ожидать в холле. Минут через пять за мной спустился уже знакомый мне помощник майора Буйтора.

— Hello, Alina! How are you?

Да честно говоря, как-то не очень. Не на такое путешествие я рассчитывала!

— И вам хеллоу, конечно.

Томми пальцем поманил меня за собой. Мы вышли во внутренний дворик старинного здания. Наверное именно, здесь проходят утреннее построения бравых венгерских полицейских. Но сейчас, на слабом европейском солнышке, здесь толпились лишь разомлевшие от первого тепла сизые голуби.

Томми дернул плечом в сторону арки, мол, нам туда, и мы прошли через шлагбаум. А нет, не прошли. Я несколько задержалась, разглядывая божьих пташек на фоне архитектуры конца девятнадцатого века, и шлагбаум, только что выпустивший со двора полицейскую машину, со всем служебным рвением опустился мне на голову.

Внезапно мне сильно подурнело. Колени мои подогнулись. Свет померк, будто в кинозале перед сеансом. Последнее, что я увидела, перед тем как потерять сознание — это глаза тонущего Виктора в луже на уровне моего лица.

— Alina, don’t move! You need a doctor!

Нет, скажите мне, люди добрые, он вообще вменяемый? Донт мув — это же переводится как «не танцуйте»? Ага, а прямо так хотелось пуститься в пляс именно сейчас… Или я путаю «мув» и «дэнс»? Меня тошнило. И лежать, надо сказать, было не очень удобно.

Шустро прибежала местная девица с железным чемоданчиком, сунула мне под нос ватку с нашатырем. Ох, блин… Надо же как-то вставать…

С трудом я покинула бренную землю. Не в смысле навсегда и покойся с миром, дорогой друг, а тяжело перевернулась на четвереньки и сумела подняться.

Смеркалось. Причем не только на улице, но и у меня внутри. Сотрудники полиции проводили меня до кабинета Томми и усадили на мягкий, когда-то кожаный диван — похоже было, что сто служебных кошек драли его когтями. Как доказательство моей версии из-за стола осторожно выглянула наглая морда местного Барсика.

— Кэт ин полис? — с изумлением спросила я.

Мне объяснили, что одного полицейского из отдела застрелили при ограблении магазина в прошлом году — от него в наследство осталось вот это чудовище. Чудовище вылезло на середину кабинета и вытянув ногу пистолетом, важно принялось умывать конечность.

Боже, какие же они тут милые! Приютить осиротевшее животное погибшего коллеги!

Будто бы в подтверждение человечности венгерской полиции, и Томми, и девица прибежали откуда-то, видимо, из разных мест, держа каждый по чашке чая. Я была тронута такой заботой сотрудников правоохранительных органов, но наотрез отказалась, точно зная, что (вернее, кого) я там увижу.

— Спасибо, мне не хочется пить. Извините, что вы побеспокоились, а я вредничаю.

Томми скрылся вместе с кружкой, а девица, совершенно не обращая внимания на мои капризы, все же шлепнула напиток на стол и тоже убежала.

— Alina, how are you? Can you speak? — поинтересовался Томми.

Увы нет. Напрягать ушибленную голову разговорами на английском я пока была не готова.

— Ноу, май хед еще сильно болит. Если можно, я бы еще посидела.

— Okay. You can relax on the sofa.