Сломанный мальчик

Я поначалу еще немного удивлялась рвению венгерской полиции избавить бедных отельеров от разлагающейся в подвале крысы, но с усилением запаха поняла и без перевода, что бывалый и много чего повидавший нюх опытных сотрудников предполагает проблему куда большую, нежели несчастное дохлое животное.

Мальчик!? Ну нет! Только не это! Если сейчас мы здесь обнаружим тело несчастного ребенка, отель недостаточно будет просто тихо закрыть — я даже не уверена, что его светлой памяти поможет, если мы его дружно подожжем.

Я подумала было позвонить Татьяне, но не решилась, живо представив, как я ей все это буду объяснять… Да и потом — откуда у нее возьмется древний план подвала? Думаю, если бы он у нее был, давно б висел в рамочке в холле как живое свидетельство истории.

Я еще раз посмотрела на колодец, потом дошла до угла и наклонилась над проломом. Так-так. Запах особенно чувствуется в колодце и вот в этой вот дыре. Наверняка потому, что вход в верхнюю часть колодца замурован как раз за этой стеной!

Как могла я изложила свои доводы майору:

— Вонь, то есть, простите, запах, идет сильнее всего вот с этой стороны.

Буйтор проследовал моим маршрутом, поморщился, и велел коллегам ломать стену целиком. Это я поняла из расчерченного им пальцем плана действий.

Роль директора пляжа приводила меня в некоторую прострацию. С одной стороны, мне конечно очень любопытно, кто там скис, за стеной, а с другой — на это хорошо в кино смотреть, а вживую видеть — вовсе не так весело. Да и сомневаюсь, чтобы полиция потом сама занималась восстановлением порушенных ею строений.

Откуда-то примчался специальный мужик с перфоратором и буквально через полчаса жуткого воя кирпичная кладка поддалась и рухнула. В образовавшийся проем можно было пройти даже мне. Хорошо, никого не задело обломками.

За рухнувшей перегородкой оказался старый коридор, который буквально через пару-тройку метров упирался в деревянную дверь. Майор вынул изо рта палочку от леденца и полез с фонариком в проем. Мне было не видно, но судя по звукам, он пытался открыть тяжелую дверь. Когда же ему это удалось, бывалый майор охнул. Я не понимала по-венгерски, но предположила, что произнес он что-то вроде: «Твою ж ты мать!»

С этой стороны было видно лишь согнутую спину майора, преграждавшую вход в потайное помещение. Наконец он выпрямился и что-то неразборчиво крикнул. Эксперт подошел к своему чемоданчику и раскрыл его.

— Alina, come here! — поманил меня майор.

Я никогда в жизни не видела мертвых детей. Бог миловал, огромное спасибо, между прочим, ему за это. Может и не надо мне это видеть?

— Quickly! — торопил меня майор.

Я задержала дыхание, чтобы меня не вырвало от заполонившего подвал мерзкого запаха, и боком влезла в проем. Внутри маленького коридора вонь ощущалась куда сильнее и я чуть не потеряла сознание. Сзади кто-то услужливо сунул мне в руку длинный металлический фонарик, и я, дрожа от ужаса, направила луч в темноту.

12

Я бы глубоко выдохнула, если бы было чем. За дверью действительно лежало тело, которое судя по размеру никак не могло принадлежать ребенку. Я задрала футболку, не постеснявшись свесившегося пуза в растяжках (от кого мне тут скрываться?) и закрыла ею нос, чтобы иметь возможность хоть как-то дышать. Я подошла поближе и посветила фонариком в район головы лежащего на грязном полу. Да уж, смерть людей точно не украшает. Лицо покойного опухло и посинело, но все же сомнений в том, кто это, у меня не оставалось. Вот почему постоялец отеля Виктор так беззаботно бросил в номере все свои вещи и документы! Зачем они ему на том свете?

Я вылезла обратно и пошла к лестнице, пытаясь продышаться. К горлу подступали рвотные спазмы.

— Do you know this man? — потряс меня за плечо майор.

— Йес. Знаю. Вне всякого сомнения — это пахнет Виктор Рыбин, хотел гест.

Да уж… Погостил в отеле, называется.

— Он не сдал ключ и пропал, не оплатив проживание. Дверь пришлось вскрывать, в номере обнаружились его вещи, — ответила я, вылезая из подвала.

— Why didn’t you tell the police? — Буйтор догнал меня на лестнице.

— Ну вай я не сообщила… Да как-то не подумала ничего дурного. Подумала, может, загулял…

Майор велел показать ему вещи покойного.

Я повела его к нашей «камере хранения» под лестницей — в ней оставляли вещи гости, приехавшие заранее часа заселения, или наоборот, выписавшиеся задолго до своего самолета. Чемодан Виктора тоже был там.

Эмоции зашкаливали. Не одно преступление пришлось расследовать мне в Москве, распутывая квартирные аферы. Протоколы осмотра трупов читала я не раз, но увидеть мертвяка «живьем» — такого мне еще не доводилось!

Сердце колотилось как бешеное.

Теперь я уже не имела права не поделиться новостями с владелицей отеля.

— Привет-привет, дорогая! У вас все в порядке? Погоди минутку, а то мы с масюсиком покакунили! Сейчас бабулечка вытрет салфеточкой попочку своему пупсеночку, и поговорит с тетей! — ворковала новоиспеченная бабушка над внуком.

Я поморщилась от невыносимого мамси-сленга. Эх, Татьяна, да что там «покакунили»? От того, что я тебе сейчас расскажу — взрослому можно обосраться…