Сломанный мальчик

Вагончик в последний раз дернулся и замер на месте, выплюнув путешественников на самой вершине холма. Величественный Королевский дворец выглядело впечатляюще монументально, и я бы с удовольствием предалась его осмотру. Но тут пропущенный обед отомстил мне острым приступом голода.

Невдалеке прямо на улице располагались деревянные столы с массивными лавками. Невзирая на прохладный еще февраль, туристы за столиками с удовольствием уплетали гуляш из некоего подобия посуды — специальных картонных коробок, запивая его обжигающе-горячим кофе. И то, и другое источало аппетитные облака пара.

Как кролик под пристальным взглядом удава, не в силах с собой бороться, я втянулась в палатку, где продавали ароматную вкуснятину.

Очень вовремя на глаза мне попалось алкогольное меню.

Увы, брюта здесь не оказалось. Зато было экстрадрай вайн.

— Да черт с тобой, давай сюда свое экстрасухое вино и экстрамокрый гуляш! — и я протянула продавцу кредитку.

Продавец вежливо отстранил мою руку.

— Cash only!

Я чуть не умерла от досады — находиться буквально в минуте от вкусного обеда и так обломаться! Пока я придумаю, как с этой горы слезть, пока поймаю такси, пока найду ресторан, пока закажу, пока еду приготовят — это же пройдет целая вечность!

— И где же я тебе здесь, — я обвела рукой смотровую площадку, — на высоте птичьего полета, возьму кэш?

— No problem! There’s a cash machine right outside.

Найти бы еще этот райт аутсайд! Я обошла палатку, за ней действительно был банкомат. В небольшой очереди я углядела спину безутешного отца пропавшего мальчика. Владимир был достаточно оживлен и на английском (вот все его знают, кроме меня, а?) что-то выяснял по телефону насчет размещения в пансионате.

Я прям расстроилась. С одной стороны, отель наконец перестанет лихорадить, если они съедут, а с другой — я ничего не узнаю о судьбе мальчика, что было бы крайне обидно в данной ситуации. По опыту общения с полицией знаю точно — ты можешь сколь угодно содействовать следствию (вплоть до того, что есть на моем счету парочка найденных вместо полиции преступников) — никто тебе никогда в жизни не расскажет, чем там дело кончилось.

Я, например, предпочитаю верить в лучшее и все еще надеюсь, что ребенок найдется. Хотя сто раз раньше читала мнение специалистов — пропавший человек, особенно ребенок, не найденный в первые же сутки, живым уже не будет найден никогда, такова суровая статистика подобных происшествий. Точнее, положительные исходы конечно бывают — люди по каким-то причинам просто теряются. Но увы, негативных результатов поисков пропавших куда больше.

Я подошла сзади и похлопала Владимира по плечу. Думаю, он меньше испугался бы, увидев на смотровой площадке Королевского дворца Кентервильское привидение.

— Гуляете?

Владимир выглядел крайне испуганным.

— Да вот, знаете ли, решил немного развеяться. На экскурсию сходить, достопримечательности осмотреть.

— Ну и правильно. Чего в душном номере сидеть? Сейчас вам лучше быть среди людей, — неуклюже попыталась я поддержать бедолагу.

— Вынужден попрощаться, мне уже нужно бежать.

— Конечно! А есть какие-то новости? — нетактично полюбопытничала я.

Мотнув головой, Владимир быстро смешался с толпой, двигавшейся ко дворцу.

Отхлебнув пару ложек огненного гуляша, приготовленного к моему диетическому счастью без фасоли, я свернула пробку на мини-бутылке местного игристого вина. В принципе, я была счастлива — пить вино из одноразового стаканчика на уровне неба, с видом на Европу — всяко лучше, чем тянуть его из пафосной посуды в дорогом армянском кафе в Мытищах. Хотя, наверное, всегда нужно учитывать ситуацию и настроение в моменте.

Я нацелила камеру айфончика на Будапешт и увидела одинокое сердечко во всплывшем сообщении.

Здрасьте, приехали! Давно не виделись! Омуль из-под коряги вылез. Ну надо же, я прогнозировала его отсутствие в течение хотя бы пары недель, а он мои планы обломал и всего через несколько дней вытаял из-под прошлогоднего снега.

«Секса хочется», — значилось в очередном романтическом послании. Вот вроде бы Омуль и творческий человек, в дизайне, например, изобразительном искусстве, а связать больше пары слов он был способен исключительно на тему политики. Я же абсолютно аполитичное создание и никогда не позволяла ему распаляться при мне об этом. Вообще не понимаю, что я могла в нем когда-то найти?

«А что вдруг случилось?» — поинтересовалась я природой внезапно взыгравшего ретивого.

В ответ на свой вопрос я получила картинку. Точнее, фотографию — изображение благообразного седобородого старца на фоне города, в котором интуитивно угадывался Тель-Авив. Я тяжело вздохнула и немедленно выпила еще стаканчик винишка.

Этот пожилой джентльмен с фотографии приходился ни кем иным, как родным отцом моему незадачливому любовнику. Периодически Омуль почему-то иллюстрировал происходящее в его жизни подобными фотографиями.