Сломанный мальчик

— Да ты дальше-то дослушай, чем дело кончилось. Любовник, значит, ей в баре-то навалял, огроменный фингал под глаз поставил, по пьяному делу, разумеется. Полицейские приехали, развезли их кого куда, а на следующий день врачи смотрят — а дама-то совсем нехороша.

— В смысле, нехороша?

— А, узнала вдруг во враче своего обидчика (померещилось ей, значит), и сначала стулом окно разбила, а потом и доктора туда же вышвырнула — откуда только силы взялись? Ее сразу в психушку перевели. Теперь, когда вылечат, судить будут. Или навечно в дурдоме поселят. Так и закончат бывшие возлюбленные свою жизнь порознь — как знаменитые Элоиза с Абеляром!

Упоминание бабы Светой трагической французской истории, к которой у меня есть собственное отношение, несколько привело меня в чувство.

Ну нет… Таких совпадений не бывает! Я догадалась, о ком написана эта чудесная история в заметке, и вырвала у старушки газету из рук, чтобы удостовериться, кто тут больше фантазирует — журналист или матушка хозяйки отеля.

Предчувствия меня не обманули. Вездесущий Константин Справедливый (дал же Бог фамилию), репортер «Русского Будапешта», излагал буквально следующее: «Некая гражданка России, временно присутствующая в стране по туристической визе, проживающая в отеле на улице Рожа (вот поганец, кто его за язык-то тянул?) подралась в ресторане с любовником. Мужчина нанес любовнице тяжкие телесные повреждения, которые вызвали у травмированного мозга манию преследования. В больнице женщина совершила покушение на доктора и была переведена в психиатрическое отделение. Ведется следствие».

Заметку украшала фотография — мои грязные ноги, торчащие из реанимобиля.

Я схватилась за лицо. Не знаю как доктор, на которого я якобы покушалась, а вот дальнейшее состояние здоровья одного журналиста сейчас находится явно под большим вопросом.

Слушайте! Так это же наверняка то ангеличе-ское кудрявое дитя, что рвалось делать репортаж! Ну, я ему задам!

Я даже немножко почувствовала себя лошадью из великого романа «Двенадцать стульев». Ну ту, что отделалась легким испугом. Про нее вон тоже, сочиняли в газете, что попало.

Но ничего. Зайду я сегодня в редакцию пообщаться. Там мы посмотрим, кого я выбросила из окна. Возможно, даже проведем следственный эксперимент, с применением подручных журналистов. Насколько я помню, Константин с летающим доктором примерно одинаковой комплекции, а значит журналист вполне подходит для реконструкции полета вслед за стулом.

Позавтракав, я вышла из столовой. Андраш, внимательно читавший свежую прессу, даже ухом не повел, что объект покинул зону видимости. Удивительно! Какой был смысл так рисковать своей жизнью вчера, лезть в окно, чтобы сегодня так просто не заметить, что тело, должное охраняться, легко сбежало?

Тело, разумеется и не подумало звать Андраша с собой. Больно он мне нужен — как чемодан без ручки. И нести тяжело, и выбросить жалко.

Дотопав до торгового центра, я вновь обзавелась связью — привычка пользоваться яблочной продукцией когда-нибудь меня определенно разорит. Мне давно должны давать в магазинах сотовой связи скидку за оптовые покупки.

На восстановленную симку пришло штук тридцать пропущенных смс-ок. Я присела в местном кафе, разобраться с контактами и сообщениями.

Мои взрослые дети, все втроем, желали, чтобы я немедленно прекратила разбрасываться дорогостоящей техникой. Банки поздравляли с перевыпуском кредитных карт, а Омуль, как обычно, слал сердечки.

Удивительно. Можно пропасть с радаров на пару суток, и мир даже не перевернется.

Я настроила новый аппарат, включив все возможные выгрузки и синхронизации, раз уж терять телефоны вошло у меня в дурацкую привычку.

Посмотрев на свои знаменитые ноги серийной убийцы — весь русскоязычный Будапешт видел эти кроссовки в утренней заметке, я решила на всякий случай сменить обувь.

Я дошла до спортивного отдела и стала по-очереди примерять модели. Какая удача — продавец оказался русским. Мы пообщались о погоде, я пригласила его к нам в отель — например, размещать друзей и родственников со скидкой (у меня имеются соответствующие полномочия, для предоставления дисконта на свое усмотрение). Он любезно выносил мне коробку за коробкой — заваливая меня предложениями.

А я еще думала, хочется мне носить красные кроссы, или все же, учитывая мой фингал под глазом, мне сейчас лучше не привлекать к себе внимания.

Внезапно обувной отдел заполнили люди в форме. Один из них что-то спрашивал у меня на венгерском.

Я огляделась. Не понимаю, что происходит. В здании пожар? Торговый центр заминирован? Нет?

Продавец переговорил с полицейскими и обратился ко мне.

— Это же вы та русская, о которой я читал в газете? Как вам удалось бежать из психушки?

Я заскрипела зубами. Ну что за дождь из редкостных придурков просыпался на меня сегодня? Сначала Андраш, потом журналист, теперь еще вот этот идиот с активной жизненной позицией. Это же он настучал на меня полиции!

Я повернулась к продавцу.