Сломленная (ЛП)

То же самое делаю и я. Она показывает этот гадкий камень, и, ну, вы понимаете, когда моя рука складывается в фигуру ножницы и я выкидываю два пальца вперед, я понимаю ‒ моя судьба предрешена и первая игра из трех проиграна. Сибил выигрывает два раза из трех в камень-ножницы-бумага, и не проходит и двух минут, как она предъявляет свои права на гардеробную. Победителю полагается награда: итак, вся гардеробная, за исключением небольшого отдела в передней правой части, это место она сохраняет свободным на случай, если у меня будет что-то, что не войдет в мой отдельно стоящий шкаф, переходит к ней. Но поскольку я очень упрямая дрянь, то ни разу не поддалась на ее уговоры и постепенно она заняла этот отдел вещами, которые больше не планировала носить. Но тот день стал последним, когда я играла в камень-ножницы-бумага, больше я не делала этого ни с одним человеком. Я усвоила урок: она не оставляет людям права выбора.

Я не стала бороться с чувством неловкости, прокатившемся по коже, когда, потянув на себя дверь гардеробной, расположенной рядом с ее кроватью, увидела ее одежду. Платья и маечки, которые она одалживала мне раньше сотни раз, предстали перед моими глазами аккуратно развешенными на штангах для одежды. На память пришли моменты, когда я приходила в эту гардеробную порыться в вещах Сибил, поддавшись уговорам надеть что-то из ее одежды. Сейчас я здесь, чтобы перебрать ее одежду потому, что она уже не имеет права голоса. Сибил навсегда лишена возможности сказать мне, что это правильно, навсегда.

Каждый дюйм гардеробной Сибил использовала по назначению. Коробки с туфлями на высоких каблуках были сложены на полке поверх двухуровневых штанг для одежды. Органайзер для хранения обуви висел на внутренней части дверцы. В гардеробной были развешены наряды и расставлена подходящая к ним обувь. У нее было множество платьев, которые напоминали мне о событиях, отразившихся на наших жизнях помимо тех, что делали наши жизни похожими. Вынимая ее вещи, я заметила маленькое черное кожаное платье, которое она надевала на ночную вылазку в «Сэр Фрэнсис Дрейк». Она так радовалась, когда нашла красные лодочки под кожу аллигатора, которые смотрелись так, будто их сшили именно под это платье. Она была такая красивая со своими насыщенно красными, взбитыми в высокий начес волосами и туфлями им в тон.

Я взяла ее одежду из шкафа в тяжелую охапку и положила поперек кровати. Ритуал, который разрывал мне сердце с каждым шагом, пока я ходила туда-сюда с одеждой от гардеробной до кровати. Слезы струились по моим щекам, а каждая новая выложенная мной стопка символизировала историю жизни, в которой ее бросали или платили за тот образ, который хотели в ней видеть. Я положила последнюю стопку из дизайнерских пальто и свитеров на качающийся ворох рубашек на кровати, как вдруг раздалось глухое бряцанье от того, что-то упало на паркетный пол и закатилось под мою кровать. В обычный день я бы не обратила на это внимание, но сегодня все было иначе. Поток времени замедлился, стал вязким и двигался с такой скоростью, что все вокруг казалось грубым и пошлым, а тишина в нашей квартире, возникшая вследствие утраты, лишь усиливала это ощущение.

Я рухнула на пол, приземлившись на черный ворсистый ковер, лежащий между нашими кроватями. Мои колени заныли от боли. Лицо горело огнем, в то время как прохладные слезы собирались в уголках глаз, а я страстно хотела перестать чувствовать. Я просто хотела исчезнуть, потеряться в своей боли. Я хотела заполучить хоть одно мгновение, в котором у меня был бы шанс проститься с Сибил, сказать ей, что в моей собственной сумасшедшей манере я любила ее как сестру, что она была единственным человеком, который заставил меня почувствовать себя достойной иметь семью, которая полюбит меня в ответ.

Мои глаза стали тяжелыми от потери, они были закрыты на мгновение дольше, чем я ожидала. Когда я раскрыла полный слез взгляд, то увидела под кроватью коллекцию бело-коричневых коробок, покрытых тонким слоем пыли, которой еще не касалась рука человека. Каждая из коробок была предложением от Мистера Ч. Они напоминали мне о том, что я тщательно скрывала, ‒ насколько глубоко он проник мне под кожу. Даже спустя год. Он знал, какую власть имеет надо мной. Один взгляд на эти коробки вызвал боль, громом отдававшуюся в моей душе. Он был моей слабостью, от которой, как я была убеждена, мне нужно избавиться, как раз в тот последний раз.

Я протянула руку за ближайшей коробкой и подтащила ее ближе к себе. Коробка, сметая пыль, оставляла за собой на паркете заметный чистый след, как лучшее свидетельство того, что я собиралась разбудить демонов, с которыми вела борьбу и которых пыталась сдержать. Это был мучительный момент, когда я, будучи в самом тяжелом состоянии, искала тех, кто более всего разрушали мою душу. Я бросила первую коробку на кровать и занялась следующей, а затем еще одной. Я, не останавливаясь, вытаскивала коробки наружу, пока они не заполнили всю кровать.