Сломленная (ЛП)

Я, как старого приятеля, поприветствовала подарки, полученные от Мистера Ч, надеясь, что сложив их вместе, смогу увидеть доказательства того, что я для него что-то значила. Я в последний раз опустила голову на потертый паркет и увидела серебристый предмет цилиндрической формы, который застрял под краем коричневого почтового конверта. Как наяву услышала стук удара о паркетный пол и перед глазами возникла картина катящегося под углом предмета, и это вернуло меня к похороненному под кроватью прошлому. Осознание потрепало меня по плечу, словно старый приятель… это была помада Сибил. Я потянулась, взяла в руки и вытащила последний пакет от Мистера Ч.

Повернулась и села, оперевшись спиной на свою кровать. По телу прошла дрожь, как только воспоминания начали возникать в моей голове. Я вспомнила Сибил в тот момент, когда она проводила темно-красной помадой по своим губам, затем округляла их и складывала бантиком. Вспомнила, как она постоянно ходила по квартире и оставляла повсюду на зеркалах отпечатки своих губ.

‒ Сибил, какого дьявола ты продолжаешь это делать?

‒ Это лучший способ сохранить понравившиеся оттенки помады.

‒ Нет, из-за твоей привычки у меня прибавляется работы. Когда я пытаюсь рассмотреть себя в зеркале, все, что я вижу, так это твои чертовы отпечатки губ.

‒ А тебя никто и не просит отмывать за мной зеркала. Может, когда ты посмотришься в зеркало и увидишь мой поцелуйчик на своей щеке, это поможет тебе немного расслабиться.

Я вытянула шею и посмотрела на зеркало, висевшее на внутренней части передней двери. Мое сердце упало вниз, в область желудка. Буквально пару дней назад я отмыла в квартире все зеркала. Яркие отпечатки помады Сибил были смыты с зеркальных поверхностей без единой надежды появиться там снова. Привычка, которая раньше раздражала, сейчас стала напоминанием того, как отчаянно, до боли, я хочу вернуть их назад.

Ладно, Роуз, время спрятать подальше это дерьмо. Да, пора вытащить свою задницу из этого долбанного момента жизни и заставить свое сердце онеметь. Знакомый осуждающий голос, который я слышала всю свою жизнь, эхом откликнулся в моей голове.

«Посмотри на себя со стороны: лежишь, свернувшись калачиком, на полу. Никто не придет, чтобы спасти твою долбанную жизнь, Роуз. Нет никого, кто бы подставил плечо Сибил, пока она была жива, а семья и не думает забирать ее чертовы вещи. Ты это знаешь, глубоко в душе, ты должна признать, что никто никогда и не думал переживать за сломленных девушек, скрывающихся в тенистых аллеях и заброшенных домах».

У меня отлично получалось отпускать ситуацию, гораздо лучше, чем у многих девушек моего возраста. Вся моя жизнь была наполнена вполне ощутимой болью от свежих ран, еще глубже раздираемых людьми, которые, как предполагалось, должны были любить меня. Ты не можешь предлагать свое тело абсолютным незнакомцам, ожидая при этом, что избежишь шрамов. Поверьте, это было к лучшему, в случае, если ты не могла найти места, чтобы спрятать свои чувства. Это был единственный способ, при котором можно было оставаться хоть немного в своем уме, когда сердце растоптано, а тело онемело.

Я потянулась и подняла с пола пыльный коричневый почтовый конверт, лежащий рядом со мной. Это был первый пакет Гарриет, который Мистер Ч. выслал мне после того, как я объявила ему, что больше мы не увидимся. Самая неприятная пытка происходит, когда ты влюбляешься на свидании, возлагаешь на него надежды и строишь планы на будущее. Ты надеешься, что он спасет тебя от всех этих грязных извращенцев, которым на тебя плевать и единственное, что им нужно ‒ это сбросить сексуальное напряжение.

Я поднялась, постояла какое-то время, глазея на подарки, которые послал мне Мистер Ч, затем, потянув за края пакета, наклонила коричневый почтовый конверт и наблюдала за содержимым, которое выпадало из него.

Мне в руки упал мягкий черный кашемировый шарф. Я нежно провела большим пальцем по его поверхности, а затем поднесла его к лицу. Сильная тупая боль снова ударила мне в живот ‒ так хотелось, чтобы рядом был хоть кто-то, кто мог бы заполнить дыру с левой стороны, там, где находилось мое сердце. Но я знала этот шарф, знала все чувства, какие он вызовет в моем теле, знала этот острый колющий страх, который он посеет в моей душе, все воспоминания о трех днях, проведенных вместе, сосредоточились на одной ночи, во время которой Мистер Ч. сломал меня и растоптал мое сердце. На самом деле, год назад именно этот шарф стал моим единственным утешением. Сегодня он вернул мне воспоминание, которое было соблазнительно-пугающим.