Слон меча и магии

Эрдар затравленно обернулся, но встретился лишь с очередной мрачной картиной.

– Грязные работяги, солдаты, шахтёры, слуги, попрошайки возле храма и чёрт знает кто ещё! – вдохновлённо вещал Фонсо. – Живущие в непрерывном кошмаре из тяжёлой работы, воплей помещика и короткого сна! Их гоняет стража, их каждый день избивают гвардейцы, они ничего не видят, кроме рабского труда и новых зуботычин.

Король приподнял бровь.

– Я думал, ты некромант, а не политик.

– Так и есть! – Фонсо шагнул на балкон и раскинул руки навстречу вечернему небу. – Их души, Ваше Величество, их души ветшают! Хватает десяти лет, чтобы остались жалкие ошмётки – не больше, чем у ходячего трупа! Вы правите тысячами мертвецов, сами того не замечая! Эрдар Второй – величайший из некромантов современности!

Зарычав, король метнулся к портрету, сорвал меч и одним прыжком оказался на балконе. Позолоченные ножны зазвенели на каменном полу.

Развернувшись, барон удивлённо уставился на замершее возле лица лезвие.

– Прежде чем я тебя прикончу, – процедил Эрдар, – скажи, как расколдовать моих подданных.

Фонсо осторожно попробовал отодвинуть кончик меча, но только порезался. На лбу некроманта выступили капельки пота.

– Какая неожиданность… – барон нервно закусил губу. – Давно стоило прибрать эту ржавую кочергу…

– Говори! – рыкнул король, коснувшись лезвием бледной щеки Фонсо.

Вместо ответа некромант медленно поднял левую руку.

– Позвольте кое-что показать вам, – барон осторожно поглядел на Эрдара. – Это безопасно, слово волшебника!

Король прищурился, но промолчал.

Где-то внизу стихало сражение. Последние рыцари пытались прорубиться сквозь смердящий океан нежити. Фонсо торопливо расстегнул пуговицы и закатал чёрный рукав. Розовые лучи заката опустились на бледную кожу аристократа.

– Вам должно быть это знакомо, – он медленно улыбнулся.

На худосочном предплечье мерцала свежая татуировка. Орёл, зажимающий в когтях змею.

– Последствие… – процедил король. – Что оно делает? Утащишь меня в могилу?

– Это совсем простое заклинание. – Фонсо не отрывал взгляда от Эрдара. – Я убедил одного из пленных магов подарить мне свой талант. Вы не погибнете… во всяком случае сейчас.

– Что. Оно. Делает?! – кончик меча заплясал возле глаза некроманта.

– Это письмо. Оно о том, что я только что вам рассказал. О мертвецах, об ошмётках душ, о простых ритуалах и тысячах несчастных, в чьих глазах давно погасла жизнь. Все мои исследования. Как только вы снесёте мне голову, письмо будет отправлено.

– Кому?

Фонсо оскалился.

– Сотням некромантов по всему миру. Кто-то сочтёт меня шарлатаном, кто-то с презрением отвернётся… но некоторые попробуют. И тогда Консилиум уже не сможет ничего остановить. Весь континент заполнят мертвецы, и не будет никакой разницы, бьётся у них сердце или нет. Искушение подобной властью… непреодолимо.

Король тяжело дышал, капля пота скатилась по грязной бороде.

– Ты ублюдок, Фонсо. Тебя стоит прикончить.

– Рубите же, – некромант подставил тонкую шею, – одним ударом вы прославите моё имя на тысячелетия.

Далеко внизу последний рыцарь рухнул с проломленной головой. Волны нежити успокаивались, буря стихала, уступая место, какая ирония, мёртвому штилю. Над фортом начинали кружиться вороны.

Эрдар медленно опустил клинок.

* * *

Зашипела и погасла очередная свеча, пустив к закопчённому потолку тонкую струйку дыма. Старый король зарылся пальцами в седые волосы. Корона давно скатилась на пол, прозвенев под длинным столом. В былые времена её кинулись бы поднимать расторопные слуги.

В былые времена…

Воспоминания проносились перед глазами цветным калейдоскопом. Долгие годы прошли после разговора в форте Костяной Ноги. Барон до сих пор не лишился головы, каждое утро застёгивая на бледной шее золочёные пуговицы сюртука.

Эрдар Второй потерял половину королевства.

Горькая обида стиснула грудь старика. Он никогда не пошёл бы на эту жертву – лучше сгинуть в подземельях Костяной. Никогда… если бы не увидел всё своими глазами.

Тяжёлые сцены врезались в память короля, словно их вырезали на стенках черепа раскалённой иглой.

Вот он следует за Фонсо в подвалы форта, спускаясь по бесконечной винтовой лестнице. Вот камеры пленных – бедняги стучат по клеткам, тянут костлявые руки к Эрдару. Они узнают его, ведь профиль короля чеканят на монетах. Стены дрожат от стонов о спасении.

Барон произносит заклятие, и оборванцы смолкают. Из груды тел, доставленных с поля боя, поднимается мёртвый оруженосец. Он хромает вдоль клеток, грубыми движениями отпирая скрипучие засовы. Пленные выходят и стоят в зелёном свете факелов, не обращая внимания на раны и смердящего упыря. Барон вскидывает руку, и шеренги марионеток опускаются на колени.

Их глаза… какие же пустые у них глаза…

Снова длинный зал с балконом. Солнце давно скрылось за горизонтом, над лесом бледнеет мёртвая луна. Зелёные отблески факелов пляшут на мрачных полотнах. Пугала скалятся с картины, барон ухмыляется над гербовым свитком.

Мирный договор.