Слон меча и магии

Трактир вырос у шумного перекрёстка, словно боровик после дождя, и в роли живительной влаги, конечно же, выступали деньги постояльцев. Совсем юный конюх, заводивший ценную кобылу в стойло, как раз подгадал момент и поймал кинутую владельцем лошади монетку. Кинуто, к слову, было метко: прямо в руки. Несмотря на худощавость и некоторую даже изящность фигуры, в препоясанном парой кинжалов путнике определённо угадывался боец.

Мальчишка-конюх, с рождения знавший лишь мётлы, щётки да лопаты, вздохнул украдкой: других, вон, с детства небось учат метать всё, что метается, и резать всем, что режет. Вот оно, отражение мечты настоящего мужчины! Он сунул монетку за пояс и повёл лошадь дальше к яслям. Будущий постоялец проводил конюха краем глаза и улыбнулся, словно угадал его мысли. Потом развернулся, почти незаметно посмотрел по сторонам и только после этого потянул тяжёлую дверь за ручку.

В зале оказалось довольно людно, но большинство либо сидели за столами и увлечённо сражались со снедью, либо шли по своим делам – в комнаты или из комнат. Сам трактирщик, темноволосый и улыбчивый, что выдавало в нём южную кровь, деловито командовал парой служанок, опираясь локтем на стойку. На гостя он взглянул мельком и продолжил свои дела, разумно рассудив, что мимо тот всё равно не пройдёт.

И не ошибся. Молодой парень с кинжалами неспешно прошествовал меж трапезничающих, аккуратно обогнул спешащую с блюдом в руках подавальщицу и тоже облокотился на столешницу – прямо напротив хозяина. На дерево легла узкая ладонь, из-под пальцев мягко блеснуло серебро.

– Комнату бы мне, добрый человек. На день-другой: дорога выдалась долгая, отдохнуть не помешает.

Голос звучал приятно: низкий, с какой-то даже хрипотцой. Слышались в нём, правда, не вполне родные нотки. Словно говорить именно так, именно в этом регистре обладатель голоса учился долго, прилежно, небесталанно – но именно учился.

– Можно и комнату, можно и на день-два! – Трактирщик подмигнул и крикнул в сторону: – Луиза! Подготовь пятую! La quinta stanza. Presto, presto! – потом вернулся к постояльцу и повёл рукой, будто извиняясь. – Родню из Милана перевёз, но на хохдойче они ещё слабо.

– А что, в Милане худо с работой? – между делом поинтересовался гость, пока хозяин что-то экспрессивно объяснял подбежавшей служанке на родном языке. Тот щёлкнул пальцами и поморщился, когда девушка скрылась за дверью.

– Ай, майстер, да и не сказать, чтобы… Ничего не имею против миланского герцога, да живёт он богато и счастливо… Но всё же здесь, в Германии, больше возможностей для предприимчивого человека. Больше шансов, которые можно ухватить.

– Спорить не стану, – ухмыльнулся парень и пошевелил монетой, всё ещё накрытой ладонью. – Король германский заботится о подданных – в том числе и о деловом климате в своих землях. Ведь, как известно, король делает державу, а короля – приближённые.

Эта простая и логичная, в общем, фраза чуть не сшибла улыбку с лица трактирщика. Но только лишь чуть: дёрнулись вниз уголки губ, стал глубже взгляд тёмных глаз, оливковая кожа посветлела на мгновение. Хозяин потёр указательным пальцем висок и выпятил нижнюю губу:

– Выходит, державу делают приближённые?

Гость кивнул и едва заметно повёл подбородком, словно указывая на всё ещё лежащую поверх столешницы руку. Ладонь приподнялась, и на пару мгновений поверх серебра мелькнула сталь: овальная бляха, тонкая гравировка, буквы и цифры. Шумный, но тут же прерванный выдох обозначил узнавание.

Пальцы шевельнулись ещё раз. Бляха легла обратной, гладко отполированной стороной, в которой каждому отразились глаза собеседника: тёмные и настороженные; светлые и сосредоточенные. Взгляды двоих пересеклись на стальном зеркале. Хозяин ещё раз потёр висок, сощурился – и снова заорал:

– Луиза!

* * *

Мальчишка-конюх успел расседлать дорогую лошадь, вычистить, напоить и помахать лопатой в стойле, когда с кухонного входа, ведущего на задний двор, выскользнула скромно одетая девица. Подобных ей по округе было пучок на грошик: тощая, плоская, невысокая; недлинные светлые волосы, упрятанные под чепец. Эта ещё и неловко тянула за накинутый поверх чепца платок, прикрывая левую щёку. Ясное дело: либо зуб застудила, либо… Конюх опёрся на лопату и пригляделся внимательнее.

Девица как раз бочком подкралась к бауэру, выхаживавшему вдоль пары гружёных телег. Точно бауэр, не купец: охраны нет, а пара мужиков, сидящих на передках, похожи на самого обозника, словно младшие братья или старшие сыновья. На шелест юбок тот развернулся и упёр кулаки в бока: солидный, знает цену себе и своему слову. Но со светловолосой заговорил по-простому, даже сочувственно. Что же он там такое углядел под платком…