Слониха-пациентка

— Заходи, заходи! Как я рад! — Он был прежним веселым, учтивым, улыбчивым Мэттом, которого я знал. Офис управляющего был не столь уж большим, а от полок со множеством томов по зоологии и переплетенных альбомов с фотографиями, иллюстрирующими длинную историю зоопарка, он казался еще теснее. Другие полки были уставлены, а стены увешаны выбеленными черепами, связками перьев экзотических птиц, пыльными чучелами зверей и рогами антилоп. В дальнем углу кабинета стоял тяжелый стол из красного дерева, на который падал свет из углового окна. В это утро в креслах перед столом сидели три немолодые леди. Все они были почти одинакового среднего роста и дородного телосложения. На всех были темные куртки и темные шляпы. Мэтт повел меня к креслу и усадил лицом к лицу с дамами.

— Разрешите представить. Наши гостьи…

— Миссис Шофилд.

— Миссис Огден.

— Миссис Баттеруорт, — бодро представились они.

— Так вот в чем дело, Дэвид, — сказал Мэтт. — Эти добрые леди хотят, чтоб я… В общем, их требование ошарашило меня. Они видят проблему у павианов, которой на самом деле нет.

Миссис Баттеруорт, с круглым и удивительно сплющенным лицом с маленькими черными глазками, похожими на изюминки пряничного человечка перед тем, как его посадят в печь, яростно помахала пальчиком, затянутым в кожу перчатки.

— Мистер Келли, это крайне оскорбительно с вашей стороны, если вы считаете, что здесь нет никакой проблемы. Проблема есть, и очень серьезная. — Ее высокий тонкий голос был почти как у ребенка. Подруги миссис Баттеруорт тотчас же дружно закивали, скрестивши руки под бюстами, в унисон наклонились вперед в знак решительной солидарности с ораторшей. — Да, да, это вопрос морали, цивилизованного поведения! — продолжала она. — Ведь эти твари могут дурно повлиять на детей, а не ровен час, и на благовоспитанных взрослых!

— Да, да, на законопослушных манчестерских налогоплательщиков! — вставила миссис Шофилд. Ее очки в толстой оправе съехали почти на кончик ее орлиного носа.

— Благотворные христианские ценности, как и всегда, в осаде легионов вседозволенностей, — сказала миссис Огден с ярко выраженным ланкаширским акцентом, едва открывая идеально прямую, обрамленную губами щель своих уст.

— Старина Адам перевернулся бы в гробу, — загадочно прошептала миссис Баттеруорт.

— Прошу прощения, но я хочу, чтобы вы мне объяснили, — сказал я, глядя на Мэтта. — Это вопрос ветеринарии?

Мэтт заскрежетал ногами по полу, а затем заклацал зубами:

— Позвольте гостьям самим рассказать про все, что их печалит.

Миссис Баттеруорт покопалась в своем ридикюле и извлекла оттуда маленькую Библию. Зажав ее между ладоней, она устремила на меня свои глаза, обрамленные кружком из бледной массы.

— Речь идет о неслыханном смущении, если не сказать распутстве, — начала она. — В Белль-Вю есть такие обезьяны — павианы и особенно мандрилы, которых нельзя показывать на глаза публике!

— Почему?

Миссис Огден и миссис Шофилд смотрели на свои скрещенные руки, не отрывая глаз.

— Потому что… потому что… они… просто-напросто непристойны!

Не поднимая головы, их спутница кивнула в знак согласия.

— Каким же образом животные могут быть непристойными?

Мэтт откинулся в своем кресле с закрытыми глазами и едва заметной улыбкой на губах. Очевидно, он столько раз выслушал это за сегодняшнее утро, что предвкушал удовольствие выслушать снова.

— Потому что они непристойно показывают посетителям… матерям, детям, юнцам безвинным…

— Что именно вы имеете в виду?

Мэтт издал тихий писк — как я думаю, неумело пытаясь скрыть усмешку.

— Зоопарк несет ответственность за то, чтобы животные не оскорбляли публику, не щеголяли своей… этой, как его… мощью.

— Вы имеете в виду половые органы? Что ж, они, за исключением человека, не носят одежды, чтобы их скрывать.

— Мы понимаем это, доктор Тэйлор. И я хочу подчеркнуть, что я и мои подруги являемся страстными любительницами животных и поборницами Великого Манчестерского Христианского «Крестового похода». У нас есть кошки. У миссис Огден есть болонка. Итак, наша жалоба состоит в том, что некоторые обезьяны щеголяют своими… этими, как их… органами в самом непристойном виде, а зоопарк ничего не делает — ничего не сделал за месяцы, в течение которых мы наблюдаем печальное положение дел, и несмотря на письма, направленные вам «Крестовым походом» и нашим пастором, ее преподобием миссис Ламб, готовой уделить внимание животным…

— Чтобы священник… уделял внимание животным?!

— Да, да. Это ведь ненормально, чтобы мандрил, или как его там зовут, демонстрировал свое неестественное красносинее лицо и красный… м-м… зад.

— Именно так, именно так, — пробормотала миссис Огден.

— Ну а то, что самцы мандрилов и павианов демонстрируют свои… ну, вам понятно… в состоянии… возбуждения, и… так часто… злоупотребляют этим, должно служить указанием на то, что они психически ненормальны. У вас есть такая черная обезьяна, которая… особенно извращена! И самое страшное, что все эти развратные ужимки могут увидеть ничего не подозревающие посетители!

— Это… шокирует! — утверждала миссис Шофилд.