Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

«Теперь о главной идее статьи Эпштейна. Идея эта важна не только при анализе еврейского вопроса. В аналогичном положении оказываются русифицированные грузины, армяне, немцы, поляки, украинцы, расселившиеся по  России татары, корейцы, да и расселяющиеся ныне таджики, молдаване и т.  д. Эпштейн сетует по поводу нашего самоотречения, нашего отказа вернуться в лоно "своего" народа. Мне кажется, здесь у него ошибка определения. Если определять народ по биологическому происхождению, по расе, тогда всё так. Тогда прав он и правы те антисемиты, которые настроены против того, чтобы признавать нас соотечественниками. Если же определять этнос по языку, культуре и самосознанию, то мы должны признать себя результатом ассимиляции. Можно осуждать или не осуждать ассимиляцию инородцев средой, основным населением, но она есть реальность. Она обычно протекает в течение ряда поколений, какие-то ранние поколения, еще явно евреи, следующие, испытав влияния среды, становятся всё более русскими, и за каким-то пределом переход осуществлен. Остается всё меньше следов еврейского происхождения… Полагаю, что большинство нынешних евреев в  России представляет собой не отдельный этнос, а нечто вроде касты внутри русского народа. Их отличают от остального русского населения только узнаваемые (и то не всегда) фамилии, предпочитаемые профессии и физические особенности.

Самоотречение? Но я ни от чего не отрекался, я таким воспитан. Я здесь рожден, здесь много поколений жили мои предки. Я не православный и не иудей. Но вопреки утверждениям РПЦ, большинство образованного русского народа далеко от православия, по крайней мере в официально декларируемых формах. Отречением для меня был бы отказ от русского языка, русской культуры, русской судьбы. Вернуться к своим истокам? Мои культурные истоки здесь, а к биологическим истокам возвращаться что-то не хочется – так можно очень далеко зайти».

Полагаю, что и мысли и позиции – как Эпштейна, так и  Клейна,  – очень важны.

И еще одна важная штука. Предлагается воспринимать евреев всего мира как некую общемировую целостность, сами евреи именно так себя, то есть всех евреев вообще, и воспринимают. Но с формальной точки зрения евреи целостность весьма условная. Вот иудеи целостностью являются – по признаку общности вероисповедания. (Разумеется, в рамках иудаизма сосуществуют разные течения, порой остро конфликтующие.) А евреи (как этнос) живут в разных странах, говорят на разных языках, не все являются иудеями, привержены разным политическим платформам, идеологиям, ценностям культуры. Если и есть что-то, что является общим, что может служить идентификатором евреев, отличительной чертой, то это в какой-то мере внешний вид и некоторые типические поведенческие инстинкты. Вероятно, очень многие с этими рассуждениями согласятся: ну да, евреи, конечно, похожи друг на друга – и внешне, и поведенчески. Но при более внимательном рассмотрении этой похожести оказывается, что личный опыт и наблюдения опираются на знание евреев какого-то одно «сорта»: например, ашкеназов Восточной Европы. А при встрече с евреями другого «сорта»  – сефардами или еще более экзотических групп – могут их и не распознать.

Евреи выработали уникальный – ни у кого в мире больше не применяющийся – способ самоидентификации: этничность плюс религия. И то и другое возникает по факту рождения (плюс, конечно, религиозный ритуал). Конечно, наряду с этим с древнейших времен существует способ принятия иудаизма для представителей других национальностей, вроде как тесть самого Моисея был обращен в иудаизм. Есть процедура (гиюр), пройдя которую любой становится иудеем. Пройти ее непросто. Получить на это разрешение еще сложнее, да и отношение к таким «искусственным» евреям-иудеям со стороны «природных» евреев настороженное: «своими» они далеко не всегда становятся. Примерно как у христиан к крещеным евреям в грубовато звучащей народной поговорке: «Жид крещёный, вор прощёный, конь лечёный – одна цена».