Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь

–  Я вышел в отставку после взятия Варшавы (Паскевичем в 1831  г.) и поселился в имении, так вот с тех пор; а  то, знаете, в полку, я в кавалерии служил, трудно было соблюдать правильный образ жизни, особенно тогда: только что кончили воевать с турками, как поляки забунтовали. Так, вот, профессор, скажите, какого мне режима придерживаться?

–  Продолжайте вести ваш правильный образ жизни, он вам, видимо, на пользу"»…

Вот так…

Напоследок поделюсь своим представлением об идеальном завтраке.

Место: пятизвездочный пляжный отель где-нибудь в тропиках, например в  Таиланде. Умопомрачительной красоты вид на море и на островок, «весь покрытый зеленью», в форме ёжика, а слева и справа залив окаймляют скалы… Легкий утренний бриз, пение тропических птиц, шуршание волн прибоя… А что в меню? А в меню десятки и десятки всего того, что было выше перечислено, и того, что не было упомянуто. Ну и, конечно, рядом со мной семья: жена и дети.

И такое было в моей жизни, причем не один раз! (см. также Счастье.) 

Закон  

(См. также Коммунизм, Социализм.) Менее всего меня интересуют те законы, которые определяют нормы поведения – всякие там Кодексы, Указы и прочее. Меня устраивает поверхностное знакомство с ними, и я принимаю формулу: незнание законов не освобождает от ответственности за их нарушение. Ответственность нести готов наравне с остальными невиновными.

Гораздо важнее и интереснее другие законы: законы природы и законы общественного развития. Первые изучает наука, физика – прежде всего. (См. Наука.) Вторые изучает философия, социология и, как мне кажется, еще все, кому не лень.

И в том, и в другом случае важно всякий раз обращать внимание на объективность законов или их частный характер, на ограничения, условия их применения. Границы и условия применимости – важная вещь, и в физике об этом никогда не забывают, а вот в т.  н. общественных науках забывают или даже вообще не учитывают. Поэтому некоторые разделы общественных наук носят квазирелигиозный характер и даже принимают наименование «учений», а выявленные закономерности поднимают до уровня «объективных», ставя их в один ряд с законами природы.

Это печально, потому что вредно.

Особенно меня удручает упоминание о так называемых законах экономики… (См. Экономика.) Это не просто устойчивое понятие, это один из основных догматов, преподаваемых во всех университетах мира. Каждый знает про «закон возвышения потребностей», про «закон спроса и предложения», «закон конкуренции» и  пр. Полагаю, что ни одного из них в действительности не существует, сколь бы ни был высок авторитет этой догматики, сколь бы титулованные персоны не утверждали обратное. То, что эти т.  н. законы не являются объективными – то есть не зависящими от воли людей,  – понимают, мне кажется, даже самые узколобые экономисты, хотя в современных учебниках продолжают писать обратное. Очевидную необъективность экономических законов пытаются сгладить оговорками о том, что они могут меняться в зависимости от исторической эпохи, от цивилизации, в которой они действуют, от культуры, религии, уровня развития и т.  д. Любая из этих – справедливых!  – оговорок делает очевидным, что законы эти не только не объективны, но и вовсе не законы и даже некими частными закономерностями в рамках особым образом сложившихся обстоятельств бывают редко.

Разумеется, связь между многими категориями («спрос», «предложение», «стоимость» и  пр.) существует. И этой связью можно управлять, что и происходит всегда и везде. Очень много факторов влияет на экономическое поведение действующих лиц, и факторы эти «включаются» и «выключаются» людьми, имеющими такую возможность, а вовсе не некими объективными законами. «Свободная конкуренция» и «свободный рынок» существуют лишь в идеализированных моделях несуществующих обществ, сложенных из нереальных квазилюдей. Вместо конкуренции действуют запугивания, протекционизм, коррупция и т.  п.  – все то, что называют нечестной конкуренцией. Но ведь никакой другой создать нигде, никому, никогда не удавалось. И если нас интересуют не модельные явления, а реальная жизнь конкретной страны, то толку от этих «законов экономики» немного (хотя он и есть, если тщательно учитывать степень реалистичности моделей, способных указать лишь на наличие взаимосвязей, но не на их объективный характер). А вред от неверного представления о происходящем есть.

И еще об одних «объективных» законах. Немалым, но непродолжительным разочарованием для меня, не просто изучавшего исторический материализм и научный коммунизм, но и воспринявшего их как достаточно верный взгляд, общественное развитие, стало осознание того, что и «законы общественного развития»  – краеугольный камень марксизма – не существуют. По меньшей мере они не «объективны».