Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Не давай, человѣкъ, свободы которому‑либо изъ чувствъ своихъ, чтобы не дойти до невозможности снова возвратиться къ свободѣ. Покой вредитъ только молодымъ, а разрѣшеніе — и совершеннымъ, и старымъ. Доходящіе вслѣдствіе покоя до худыхъ помысловъ могутъ снова возвратиться къ охраненію себя и утвердиться въ высокомъ своемъ житіи; а которые, въ надеждѣ на дѣло, вознерадѣли объ охраненіи себя, тѣ отъ высокаго житія отведены плѣнниками въ жизнь распущенную[714].

Иной хотя пораженъ въ странѣ вражеской, а умираетъ во время мира. Иной выходитъ подъ предлогомъ купить себѣ жизнь[715], и получаетъ въ душу свою острое жало. Не тогда будемъ печалиться, когда {429} поползнемся въ чемъ‑нибудь, но когда закоснѣваемъ въ томъ, потому что поползновеніе бываетъ часто и съ совершенными, а коснѣніе въ немъ есть совершенное омертвѣніе. Печаль, какую чувствуемъ при своихъ поползновеніяхъ, вмѣняется намъ благодатію вмѣсто чистаго дѣланія. Кто, въ надеждѣ на покаяніе, поползнется вторично, тотъ лукаво ходитъ предъ Богомъ; на сего невѣдомо нападаетъ смерть, и не достигаетъ онъ времени, въ которое надѣялся исполнить дѣла добродѣтели. Каждый, давшій волю чувствамъ, далъ волю и сердцу.

Дѣланіе сердца служитъ узами для внѣшнихъ членовъ. И если кто съ разсудительностію занимается онымъ, по примѣру жившихъ до насъ Отцевъ, то сіе бываетъ явно по слѣдующимъ въ немъ тремъ явленіямъ, а именно: не привязанъ онъ къ тѣлесным стяжаніямъ, не любитъ чревоугодія, и вовсе далека отъ него раздражительность. Гдѣ имѣютъ мѣсто три эти явленія, т. е. тѣлесное (малое ли то, или великое) стяжаніе, вспыльчивость и преодолѣніе чревоугодіемъ, тамъ (да будетъ тебѣ извѣстно), хотя бы человѣкъ, по-видимому, уподоблялся древнимъ святымъ, разрѣшеніе на внѣшнее происходитъ у него отъ невыносливости во внутреннемъ, а не отъ различія въ небреженіи души его[716]. А иначе почему бы, пренебрегая тѣлеснымъ, не пріобрѣсти кротости? За разсудительнымъ пренебреженіемъ слѣдуютъ: несвязанность ничѣмъ, пренебреженіе покоемъ и стремленіемъ къ людямъ[717]. И если кто съ готовностію и радостью пріемлетъ ущербъ[718] ради Бога, то чистъ онъ внутренно; если кто не пренебрегаетъ никѣмъ за тѣлесные его недостатки, то онъ по‑истинѣ свободенъ; если кто не смотритъ съ пріятностію на оказывающаго ему честь или не негодуетъ на того, кто его безчеститъ, то онъ въ этой жизни мертвъ сталъ для міра. Храненіе разсудительности лучше всякаго {430} житія, какимъ бы способомъ и въ какой бы человѣческой мѣрѣ оно проводимо ни было.

Не питай ненависти къ грѣшнику, потому что всѣ мы повинны; и если возстаешь на него ради Бога, то плачь о немъ. И почему ты ненавидишь его? Ненавидь грѣхи его — и молись о немъ самомъ, чтобы уподобиться Христу, Который не имѣлъ негодованія на грѣшниковъ, но молился о нихъ. Не видишь ли, какъ плакалъ Онъ объ Іерусалимѣ (Лук. 19, 41)? И надъ нами во многомъ посмѣвается діаволъ, — за что же ненавидѣть того, кто, подобно намъ, осмѣянъ и надъ нами посмевающимся діаволомъ? И за что ты, человѣкъ, ненавидишь грѣшника? Не за то ли, что онъ не имѣетъ праведности подобно тебѣ? Но гдѣ же твоя правда, когда не имѣешь любви? Почему не плакалъ ты о немъ? Но ты гонишь его. Иные по невѣжеству возбуждаются къ гнѣву, считая себя умѣющими судить дѣла грѣшныхъ.

Будь проповѣдникомъ благости Божіей, потому что Богъ окормляетъ тебя недостойного, и потому что много ты долженъ Ему, а взысканія Его не видно на тебѣ, и за малыя дѣла, тобою сдѣланные, воздаетъ Онъ тебѣ великимъ. Не называй Бога правосуднымъ, ибо правосудіе Его не познается на твоихъ дѣлахъ. Хотя Давидъ именуетъ Его правосуднымъ и справедливымъ[719], но Сынъ Его открылъ намъ, что паче Онъ благъ и благостенъ. Ибо говоритъ: благъ есть къ лукавымъ и нечестивымъ (Лук. 6, 35). И почему именуешь Бога правосуднымъ, когда въ главѣ о наградѣ дѣлателямъ читаешь: друже не обижу тебе... хощу и сему послѣднему дати, якоже и тебѣ. Аще око твое лукаво есть, яко Азъ благъ есмь (Матѳ. 20, 13—15)? Почему, также, человѣкъ именуетъ Бога правосуднымъ, когда въ главѣ о блудномъ сынѣ, блудно расточившемъ богатство, читаетъ, что при одномъ сокрушеніи, какое явилъ (сынъ), — отецъ притекъ и палъ на выю его, и далъ ему власть надъ всѣмъ богатствомъ {431} своимъ?[720] Ибо никто другой сказалъ сіе о Богѣ, чтобы намъ сомнѣваться о Немъ, но Самъ Сынъ Божій засвидѣтельствовалъ о Немъ сіе. Гдѣ же правосудіе Божіе? В томъ, что мы грѣшники, а Христосъ за насъ умеръ? А если такъ Онъ милостивъ, то будемъ вѣровать, что не пріемлетъ Онъ измѣненія.