Слова подвижнические (Репринт изд. 1911 г.)

Какъ скоро благодать усмотритъ, что въ помыслѣ человѣка начало появляться нѣкоторое самомнѣніе, и сталъ онъ высоко о себѣ думать, тотчасъ попускаетъ, чтобы усилились и укрѣпились противъ него искушенія, пока не познаетъ свою немощь, не прибѣгнетъ къ Богу и не прилѣпится къ Нему со смиреніемъ. {220} Симъ приходитъ человѣкъ въ мѣру мужа, совершеннаго вѣрою и упованіемъ на Сына Божія, и возвышается до любви. Ибо чудная любовь Божія къ человѣку познается, когда бываетъ онъ въ обстоятельствахъ, разрушающихъ надежду его. Здѣсь‑то Богъ силу Свою показуетъ въ спасеніи его. Ибо никогда человѣкъ не познаетъ силы Божіей въ покоѣ и свободѣ; и нигдѣ Богъ не являлъ ощутительно дѣйственности Своей, какъ только въ странѣ безмолвія и въ пустынѣ, въ мѣстахъ, лишенныхъ разговоровъ и смятенія, какіе бываютъ у живущихъ съ людьми.

Не дивись, что, когда приступаешь къ добродѣтели, отовсюду источаются на тебя жестокія и сильныя скорби; потому что и добродѣтелію не почитается та, совершеніе которой не сопровождается трудностію дѣла. Ибо по сему самому, какъ сказалъ святый Іоаннъ, она и наименована добродѣтелію (ἀρετὴ): „добродѣтели“, говоритъ, „обычно встрѣчать затрудненія: она достойна порицанія, когда привязана къ покою“. Блаженный монахъ Маркъ сказалъ: „всякая добродѣтель именуется крестомъ, когда исполняетъ заповѣдь Духа“. Посему‑то вси хотящіи жити въ страхѣ Господнемъ и о Христѣ Іисусѣ, гоними будутъ (2 Тим. 3, 12). Ибо говоритъ Онъ: аще кто хощетъ по Мнѣ ити, да отвержется себе, и возметъ крестъ свой, и по Мнѣ грядетъ (Марк. 8, 34). Кто не хочетъ жить въ покоѣ, тотъ, погубивъ душу свою Мене ради, обрящетъ ю (Матѳ. 16, 25). Для того предварилъ Онъ тебя, и предложилъ тебѣ крестъ, чтобы ты опредѣлилъ себѣ смерть, и потомъ уже послалъ душу свою итти во слѣдъ Его.

Ничто такъ не сильно, какъ отчаяніе[316]: оно не знаетъ, чтобы кто побѣдилъ его десными ли то, или шуими. Когда человѣкъ въ мысли своей отсѣчетъ надежду по отношенію къ жизни своей, тогда нѣтъ ничего дерзостнѣе его. Никто изъ враговъ не можетъ противостать ему, и нѣтъ скорби, слухъ о которой привелъ бы въ изнеможеніе мудрованіе его; потому {221} что всякая приключающаяся скорбь легче смерти, а онъ подклонилъ голову, чтобы принять на себя смерть. Если во всякомъ мѣстѣ, во всякомъ дѣлѣ, во всякое время во всемъ, что ни захотѣлъ бы ты совершить, обрѣчешь себя въ умѣ своемъ на труды и скорбь, то не только во всякое время окажешься благодерзновеннымъ и не лѣнивымъ, чтобы противостать всякому представляющемуся тебѣ неудобству, но отъ силы ума твоего побѣгутъ отъ тебя устрашающія и ужасающія тебя мысли, обыкновенно пораждаемыя въ человѣкѣ помыслами, устремленными къ покою[317]. И все, что встрѣчается тебѣ труднаго и неудобнаго, покажется тебѣ удобнымъ и легкимъ. Нерѣдко будетъ встрѣчаться съ тобою противное тому, чего ты ожидалъ; а быть можетъ, никогда не встрѣтится съ тобою ничего подобнаго.

Ты знаешь, что надежда покоя во всѣ времена заставляла людей забывать великое, благое и добродѣтели. Но и тѣ, которые въ мірѣ семъ живутъ для тѣла, не могутъ вполнѣ достигать исполненія желаній своихъ, если не рѣшаются въ умѣ своемъ терпѣть скорбное. И поелику свидѣтельствуетъ о семъ опытъ, то не нужно убѣждать въ этомъ словами, потому что во всякомъ родѣ прежде насъ, и даже донынѣ, не отъ иного чего, но отъ сего именно[318], люди изнемогаютъ, и не только не одерживаютъ побѣды, но даже лишаются наилучшаго. Посему скажемъ короче, что, если человѣкъ небрежетъ о царствѣ небесномъ, то не по чему другому, какъ по желанію малаго здѣшняго утѣшенія. И не это одно бываетъ съ нимъ, но часто сильные удары и страшныя искушенія уготовляются всякому человѣку, послѣдующему собственной волѣ, и къ этому идутъ помыслы его, потому что правитъ имъ похоть.

Кто не знаетъ, что и птицы приближаются къ сѣти, имѣя въ виду покой? Въ сравненіи съ знаніемъ {222} птицъ не болѣе ли скудно, можетъ быть, наше знаніе о томъ, что́ сокровенно или бываетъ прикрыто обстоятельствами, мѣстомъ или чѣмъ инымъ, въ чемъ и діаволъ изначала уловляетъ насъ обѣщаніемъ покоя и мыслями о немъ.