Словацкие повести и рассказы

Лишь одна была постарше, остальные — сплошь молодки, как говорится, кровь с молоком. Засученные рукава и подоткнутые юбки обнажали пышущее здоровьем тело. В глазах у баб играли лукавые искорки, и, когда я тронулся дальше, прачки, наверное, глядели мне вслед с грустью, которую тщетно пытались утаить в дружном смехе.

Другой на моем месте, может, и сказал бы: чего ради убиваться из-за Магдалены, когда на каждом шагу красавиц хоть отбавляй, — и это была бы сущая правда; я мог вместо Магдалены выбрать любую. Но не такой был у меня характер.

Я наконец отыскал усадьбу Яно Запоточного и остановился перед широкими воротами. Окна и в самом деле были обведены серой каймой, за ними мирно сияла чистотой горница. Там, у стены, я увидел две стоявшие порознь кровати. Посредине — стол, покрытый вышитой скатертью. Вокруг — стулья, на каждой спинке, как исстари повелось, было вырезано сердце. В углу стоял зеленый сундук, разрисованный тюльпанами.

Взгляд мой остановился на кроватях, где спали Яно и Магдалена Запоточные, и сердце у меня защемило. Точно такие же кровати ждали нас в моем доме. Только те стояли рядышком, тесно прижавшись друг к другу. На одной спал я. Другая предназначалась для будущей жены, то бишь для Магдалены. Она должна была дожидаться меня в деревне, что неподалеку от окружного городка, так, как я представлял ее — с мерами в руках. С мерами, полными зерна. Мне так хотелось, чтоб, завидев меня, она от неожиданности выронила меры с зерном.

Но этого не случилось; в действительности все обстояло иначе. И я с тяжелым сердцем постучался в ворота Запоточного. Никто не отозвался. Постучал еще раз. Опять без толку. Забарабанил в окно. Но в доме по-прежнему царила тишина, усадьба невозмутимо продолжала греться в весеннем солнце.

Было ясно, что дома никого нет. На всякий случай я справился у старичка, который шел вверх по дороге.

Собственно, шли несколько человек с кирками и заступами на плечах. Видимо, они направлялись чинить дорогу. Один из них все время отставал, словно выбивался из последних сил. Его-то я и остановил, чтобы задать свой вопрос.

— Запоточные?.. — Он задумался, приложив ко лбу палец. — А, знаю, они с утра в Окружинах пашут.

Я сказал ему, что мне надо видеть Запоточного, что у меня к нему неотложное дело.

— Мы аккурат в ту сторону, — отозвался он. — Идемте с нами, а то до вечера долго ждать; когда еще они вернутся — затемно, не раньше.

— Ну, что ж… — И я присоединился к ним, сочтя такое предложение вполне разумным.

Те, что были впереди, успели отмахать добрую версту, и нам пришлось подналечь. Не знаю, о чем они толковали меж собой, но компания была оживленная, они здоровались с каждым, кого примечали на поле.

— Бог в помощь!

Ответ гласил:

— Услышь господь бог!

Куда ни глянь — всюду пашут, боронят, копают, сеют, сажают.

Всюду люди, работящие, усердные, расторопные.

Округа напоминала огромный муравейник, курившийся паром на солнце, которое со дня на день пригревало все горячее. Весенние испарения переменчивыми облачками медленно ползли над бороздами, словно невесомая паутина бабьего лета.

Посреди этого великолепия шагаем мы. Впереди артель с кирками и заступами на плечах, за нею — мы со стариком.

Предчувствуя, что дорогой мы не будем играть в молчанку и придется отвечать на разные вопросы, я заранее придумал версию относительно цели своего разговора с Запоточным и того, кто я таков.

Действительно, едва я все обдумал, как старик осведомился:

— А вы откуда будете?

— Я… — и я лгу из опасения, что и он слышал о парне из Турца и о его гнедой тройке, которая примчится за Магдаленой, — я… издалека, из Гемера.

— Из Гемера? — удивляется старик.

— Угу.

— Эк далеко забрались. Что ж сюда привело?

Соображаю, как ответить.

Те, что шли впереди, остановились и стали раскуривать трубки. Ладонями заслоняют друг другу огонь, чтобы ветром не задувало. Мы нагнали их как раз в тот момент, когда мне предстояло удовлетворить любопытство старика. Я уж думал, он забудет о своем вопросе, но как только мы поравнялись с остальными, один из них спросил:

— А вы что поделываете в наших краях?

— К Запоточным приехали, — отвечает за меня старик.

— Приехали на лес взглянуть, который он продает?

Мне и невдомек, что Запоточный собирается лес продавать, но раз собеседник сам подсказывает удобный повод, хватаюсь за него и выпаливаю, не моргнув глазом:

— Да… да.

— Это тот, что в Седлисках? — вступает в разговор третий.

— Он самый, — подтверждаю я, хотя слыхом не слыхивал ни о каких Седлисках.

— Стало быть, люди не врут, — замечают другие.

И кто-то добавляет, что речь идет о том самом лесе, который еще до свадьбы родители Магдалены просили переписать на дочь. Тогда Яно охотно все обещал, а теперь продает — не дай бог Магдалене достанется!

— Этот мужик сам не знает, что делает, — заключают люди.