Словно птица

— Сейчас — да. Но если кого-то нужно будет изолировать, меня могут переселить в другую.

Наверное, он хочет, чтобы я вошла, но я не решаюсь. Ведь это же как-никак его спальня.

— А долго ты уже здесь?

Он задумывается.

— Сейчас уже недели три, плюс-минус. До этого я проходил лечение дома. Но маме все-таки нужно ходить на работу, поэтому меня положили сюда.

Обойдя меня, он первым заходит в палату.

— Иди посмотри, какой тут вид.

Окно здесь широкое, во всю стену; гораздо больше, чем окна в папином отделении. Через стекла в комнату льется свет. Гарри подходит к окну. В солнечном свете его лицо кажется бледным, как у привидения.

Он снова приглашает меня войти:

— Не волнуйся, я не заразный.

Он улыбается, а я отвожу взгляд и смотрю на улицу. Там я вижу озеро, окруженное деревьями, и, не успев понять, что делаю, уже влетаю в палату. Внимательно осматриваю поверхность воды, проверяю, не сюда ли прилетели кликуны.

— Я сто лет уже смотрю на это озеро, — говорит Гарри. — Хотел сказать тебе об этом еще вчера, когда ты завела разговор про юрков. Как думаешь, там, у озера, они есть?

Я вся сжимаюсь в ожидании какой-нибудь издевки. Но Гарри больше ничего не говорит и смотрит на меня с искренним интересом.

— Может быть, — отвечаю я. — Но для них пока рановато.

Он заметно грустнеет.

— А как выглядят эти юрки?

— Ну, они маленькие, рыжеватые…

— А, то есть похожи на меня?

Я смотрю на него.

— Да, немного. Но отсюда, сверху, их не увидеть.

Кажется, Гарри хочет еще что-то сказать про юрков, а я тем временем поворачиваюсь и внимательно осматриваю озеро. С одного края стайка уток, какие-то птицы плавают в камышах у берега, но мы слишком далеко, чтобы понять, какие именно.

А потом я кое-что замечаю. Одну птицу. Отсюда я не могу сказать, кликун это или шипун, но это точно лебедь. Оперение у него сероватое, как у молодой особи. У меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю об одинокой серой самочке, которая улетала в тот день от электрических проводов в заповеднике… Она была совсем одна. Может, это она?

— Что там? — спрашивает Гарри.

— Просто лебедь, вероятно, кликун. Может быть, один из той стаи, за которой мы гонялись.

— Гонялись?

Я поворачиваюсь к Гарри, собираясь было объяснить, как мы с папой всегда выслеживаем стаю кликунов и как в этом году они не смогли остановиться в своем обычном заповеднике из-за новой линии электропередачи. Но в конце концов говорю только:

— Именно этим мы занимались, когда у папы случился сердечный приступ.

Уголки рта у Гарри ползут вниз:

— Не хотел напоминать тебе о папе. Или о том, что с ним случилось.

— Все нормально. — Я снова поворачиваюсь к окну и напрягаю зрение, пытаясь определить, кликун это или нет. — Папа обрадуется, когда я расскажу ему, что на этом озере есть лебедь. Честно.

— Правда?

— Да, — я улыбаюсь. — Он на них просто помешан.

Глава 17

Гарри ведет меня к кафе.

— Мама не будет тебя ругать, правда? — спрашивает он в лифте.

Я внимательно смотрю на него, гадая, почему его это беспокоит.

— Могу вас познакомить, если хочешь.

— Не-а. — Гарри качает головой и вдруг кажется очень смущенным.

Он выходит из лифта и указывает в сторону вестибюля, где уже видно кафе. Мама с Джеком сидят за одним из крайних столиков. Мама поднимает голову и замечает меня. Я машу им рукой, чувствуя себя немного виноватой из-за того, что опоздала.

— Ну, еще увидимся, — говорит Гарри. — Не забывай, наше отделение всегда открыто, можешь навещать меня в любой момент.

— Я постараюсь.

Мама протягивает мне бумажный стаканчик с горячим шоколадом. Он почти совсем остыл.

— Мы думали, ты заблудилась, — говорит она.

— Прости. В общем, так и было.

Я утыкаюсь лицом маме в шею — будем считать, что обнимаю.

Потом смотрю на Джека, он хмурится.

— Кто это был? — спрашивает он, глядя на лифты у меня за спиной, где, вероятно, скрылся Гарри.

Я пожимаю плечами:

— Просто парень, которого я встретила в коридоре. Его зовут Гарри.

Мама издает легкий смешок, но мне кажется, она скорее удивлена, чем рада.

— Только ты заводишь друзей в больницах, малышка. Можешь выпить это по дороге?

Я киваю и иду за ней со стаканчиком в руках. В машине мы молчим. Мама очень устала, а Джек, наверное, не может прийти в себя после встречи с папой.

— Что дальше? — спрашиваю я тихо.

Мама смотрит на меня в зеркало заднего вида и сразу понимает, о чем я.

— Будут проводить обследования, искать причину проблемы. Возможно, на этой неделе ему придется сделать операцию. Но сейчас его состояние стабильно. Не стоит волноваться.

Но в ее голосе нет уверенности.

Когда мы приезжаем домой, Джек сразу идет в гараж за футбольным мячом.

— Я в парк, — сообщает он маме.

— Можно мне с тобой? — поспешно спрашиваю я.

Мне не хочется сейчас заходить в дом; не хочется сидеть с мамой, мучительно соображая, что еще сказать про папу. Лучше побыть с людьми, с кем угодно… Даже друзья Джека подойдут. Если бы Саския не уехала, я бы, конечно, пошла сейчас к ней.